Шрифт:
Закладка:
— Слушаюсь, ваше величество, — они ответили одновременно переглянувшись. В глазах обоих я разглядел тревогу. Всё-таки они знают, промелькнуло в голове. Или догадываются. Но судя по их поведению, боятся, что заговорщики могут не ограничиться одним Павлом.
Вопрос о причастности Александра, а именно он становился императором после получившего удар табакеркой Павла, встал для меня в полный рост. Чтобы я мог опереться на таких вот всё ещё восторженных Розиных, или решивших поймать удачу за хвост Зиминых, мне нужно полностью обелить своё имя. А для этого нужно знать, прежде всего, самому. Чтобы в какую-нибудь ловушку не попасться.
— Ну, что застыли, заходите, — я кивнул на дверь.
— Нам прямо здесь расположиться? — неуверенно уточнил корнет.
— Да, прямо здесь, — помимо воли в голосе появились нотки нетерпения. Зимин с Розиным снова переглянулись и вошли. Я зашёл следом и закрыл дверь. Охраны возле моих комнат не было. Даже интересно стало, а возле комнат Павла стояли гвардейцы? И если стояли, то как убийцы мимо них прошли? Или охрана тоже замарана по уши?
От бесконечных вопросов начала болеть голова.
— Зимин, — я потёр лоб. Поручик тут же подскочил ко мне.
— Да, ваше величество.
— Найди кого-нибудь, кто мне кофе приготовить сумеет. Да, чтобы вам чай запарили. Вам согреться не помешает, а мне с мыслями собраться. — И я открыл вторую дверь. Да, к счастью, это была именно спальня. — И не пускайте ко мне никого. Разве только тех, кого совсем послать по матушке не сможете.
Не дожидаясь ответа, вошёл в спальню. Здесь всё можно было охарактеризовать только одним словом — роскошно. А вот кровать подкачала. Узкая какая-то, совсем не императорская. Засунута в нишу в стене. Вместо балдахина — шторки. Мебели немного и вся по периметру комнаты расставлена. Какие-то пуфики, пара жутко неудобных на первый взгляд кресел. Секретер с множеством ящиков и письменными принадлежностями. Огромные французские окна, выходящие прямо в сад. Не спальня императора, а мечта для убийцы.
Огонь в камине горел ровно, значит, за ним следили. Так же, как и за свечами. Они были всё ещё высокими, без наплывов воска, получается, их не так давно заменили. Вопрос, зачем? Хозяина спальни нет, на хрена зря свечи жечь?
Пол без ковров. Только у постели что-то небольшое брошено. Чтобы босыми ногами на мрамор не наступить. В углу ширма. Заглянув за неё, увидел таз для умывания, ремень. Бритву, что ли, об него затачивают? Я такое в кино видел, не думал, что можно воочию наблюдать. Тут же стояло большое зеркало.
Скинув в кресло шинель, я вернулся к зеркалу. А чего это Сашка, ты вырядился, как на парад? Ночь на дворе. Известия об ударе отца должны были тебя в шлёпках, пижаме и ночном колпаке прямо из постели вытащить. Нежели всё-таки участвовал? Или просто знал и ждал во всём парадном. Ну как же, император же теперь. Какой же это император в шлёпках? Правда, Саша?
Раздражённо сорвав с себя мундир бросил его на стул и подошёл к зеркалу поближе. Ну, что тут сказать. Двадцать с небольшим. Молод ещё император. Как тот корнет, который в гостиной сидит. Наверняка такой же восторженный, на том и подловили. Блондин. Как все блондины слегка блёклый. Немецкие корни на раз просчитываются. А вот тело не подкачало. Довольно высокий и хорошо сложенный. Сразу видно, что физические упражнения для него, а теперь и для меня — не пустой звук.
На портреты, которые я когда-то мельком видел, похож мало. Но на эти портреты, подозреваю, вообще мало кто похож. Слишком уж разные люди у разных художников получались. Ну, на то они и художники, чтобы вот так видеть.
Дверь приоткрылась, и я вздрогнул, замерев за ширмой. Сердце пустилось вскачь, а рука потянулась к поясу, пытаясь что-то нащупать. Шпагу, наверное, искал, подчиняясь рефлексам этого тела. Шпаги не было. Непорядок. Надо кинжал какой-нибудь прикрепить, чтобы всегда под рукой был.
— Ваше величество, — голос Зимина заставил выдохнуть с облегчением. — Я вам кофе принёс.
— Поставь на стол, — я выглянул из-за ширмы, чтобы он меня увидел.
Зимин так же, как и я, перевёл дух и прошёл по комнате, таща целый поднос. Кофейник, чашки, какие-то маленькие чашечки. Сахар, наверное, да сливки. Что там ещё может быть, даже не представляю.
— Ваше величество, — он остановился и посмотрел на меня. — Может быть, кого-то позвать, чтобы нас заменили?
— Нет, — я покачал головой. — Нет, не нужно. Вы останетесь при мне, пока я не решу отослать вас в обратно в полк. Или у тебя есть возражения, поручик?
— Нет, никак нет, ваше величество, — Зимин для наглядности покачал головой.
— Вот и хорошо, что нет возражений.
— Разрешите идти? — спросил он, прямо глядя на меня.
— Иди. Поручик, если что-то понадобится, я тебя позову. — Он развернулся и направился к выходу. — Стой. — Зимин тут же остановился и развернулся ко мне. — Кофе кто готовил?
— Так, я и готовил, — ответил он. — Ночь на дворе. Дворовые кофе только испортить могут, а повар дюже заспанным выглядел. Я же его, почитай из постели вытащил.
— Зимин, тебя звать как? — я сам от себя не ожидал, что задам этот вопрос. Судя по глазам поручика, он тоже этого не ожидал.
— Василий Иванович, — ответил он после небольшой заминки. — А Розина Филипп Петрович. — Выпалил он, и мы оба задумались, на черта мне знать имя корнета, если я о нём не спрашивал.
— Очень хорошо, — я кивнул. — Я позову, Василий Иванович, если мне что-то понадобится.
Он вышел, а я некоторое время смотрел ему вслед. Конечно, позову. Потому что сам я всё равно ничего не смогу найти в этом дворце до следующей зимы. Повернувшись к зеркалу, ещё раз посмотрел на себя теперешнего. Хорошо хоть, что рост и телосложение похожи на мои. А вообще, все изменения можно списать на травму головы. Сколько раз ты, Сашенька, башкой бился, только за то время, пока с папенькой в спальне прощался? Похоже, последнее падение вообще не прошло даром. Недаром так голова раскалывается. И анальгин здесь вряд ли можно найти.
Выйдя из-за ширмы, я подошёл к столу и
