там происходит, то был ещё сильнее удивлён. За столом сидел отец, украдкой смахивая со своих щёк крупные градины слезинок. Отец держал в своих огромных руках тот самый мяч, что принёс Вовка, гладил его и плакал. Быть такого не может. Да разве может плакать Вовкин отец? Да нет, конечно. Вовка даже подумать об этом не мог. Ну ладно мама иногда всплакнет. Ей можно. Она же мама. А отец? Да ни за что.

– Вовка, – заметил сына отец, – подойди сюда.

Вовка подошёл к отцу, и тот обнял его своей огромной рукой.

– А ведь это мой мяч, Вовка, – шмыгнул отец. – Представляешь? Ты в самом деле побывал в прошлом, как бы это ни смешно звучало. Видишь, на мяче наши подписи. Ребята с нашего класса подписали. А вот моя.

Отец провёл пальцем по стёртым закорючкам.

– Такое невозможно подделать. Ты действительно принёс мяч из нашего прошлого. Вот эта подпись Витьки. Он погиб много лет назад. А эта – дяди Миши. Знаешь ведь дядю Мишу?

– Конечно, знаю, – кивает Вовка, – отец Петьки.

– Вот он завтра удивится, – шмыгает отец. – Да он просто обалдеет, когда увидит наш мяч.

С минуту на кухне стояла тишина.

– Спасибо, сын, – прошептал отец, – спасибо тебе большое. Не знаю, может, и не надо тебе об этом говорить, но я тебе скажу. В это трудно поверить, но, по-моему, синяк под твоим глазом – это моих рук дело.

Вовка даже попятился, не веря в только что сказанное отцом.

– Это как? Там не было тебя, – пропел Вовка.

– Я был тем мальчишкой, который дал тебе в глаз, – сдерживает смех отец. – Я только сейчас вспомнил тот вечер, когда мы потеряли этот мяч. Мы играли с ребятами из нашего класса в футбол на пустыре, и я уже практически подвёл мяч к воротам. Только собрался забить стопроцентный гол, как прямо передо мной появился неизвестный мальчишка. Из ниоткуда появился. Не из нашей деревни мальчишка. Всю игру у нас расстроил. Ну, и завертелось. Ну, в общем, дал я ему в глаз за незабитый гол. Этот мальчишка, видимо, и был ты, если всё сопоставить. К концу игры он вновь появился. И вновь через несколько минут исчез. Вот после его второго исчезновения мы и не смогли найти наш мяч.

Почти всю ночь отец рассказывал сыну о своём детстве. Рассказывал о жизни, о которой Вовка никогда не слышал. Рассказывал о людях, которых Вовка никогда не видел. Рассказывал о полной приключений настоящей жизни, а не о виртуальной, которую проживают нынешние дети. А Вовка сидел с замиранием сердца и слушал отца, раскрыв рот, слегка даже ему завидуя.

А на утро Вовка вдруг стал местной знаменитостью. Уже с утра пораньше потянулись в их дом люди поглазеть на мяч из прошлого.

Ведьмин дом

Почему-то если есть в деревне ведьмин дом, то он обязательно находится на краю деревни. Может, люди не хотят рядом с ним ничего строить, а может, с другой стороны места хватает для постройки домов. Вот и у нас в деревне ведьмин дом стоит на краю деревни, окружённый со всех сторон сорняком и полынью. Даже дорога деревенская возле ведьминого дома заканчивается, превращаясь в узенькую тропинку. Люди редко в ту сторону ходят, разве только рыбак какой на лесное озеро или редкий грибник, так как в той стороне лес нехороший, мало в нём грибов. Ну а ведьма… А что ведьма? Редко кто из наших старуху видит. Почти не выходит она из своей почерневшей избы. А если и выйдет когда, то встанет у своего полусгнившего заборчика и за нами наблюдает. Чем питается старуха, чем живёт, совершенно не понятно, ведь в магазине её никогда не видели, да и огорода как такового у неё нет. В гости к ней никто не ходит. Хотя, если проанализировать недавний случай, произошедший со мной, может, так она и питается. Может, и с жителями такое происходило, только помалкивают они.

Совсем недавно пёс мой куда-то запропастился. Никогда не убегал, а тут на тебе. Всю деревню я обыскал, нет Ангара. Пошёл в сторону ведьминого дома. Не хотелось, конечно, а куда деваться. Прохожу мимо дома и вижу: старуха у забора стоит, а рядом мой Ангар лежит.

– Ты, Василий, не Ангара случайно ищешь? – спрашивает старуха.

– Его самого, – подхожу я к забору. – А чего это он здесь делает?

– Так, сам пришел, – улыбается старуха, выставив одинокий зуб, – болел он у тебя. Глисты у него были. Так, я подлечила его. Видишь, как радуется.

– Вижу, – говорю, – как хвост поджал. Пойдём, Ангар.

Пёс смотрит на меня виноватым взглядом и не встаёт.

– Ангар, домой, – повышаю я голос.

Пёс только хвостом чуть вильнул.

– Я слышала, что рыбка на лесном озере хорошо ловится сегодня.

– И что? – отвечаю. – Я не рыбак. Не знаю.

– Так ты бы сходил, поймал бы старухе на уху, – будто не слышит старая.

– Не рыбак я, – смотрю я на старуху, – вон Петровича попроси. Он специалист в этом деле.

– Вот и сходи к Петровичу, возьми снасти у него да пойди за рыбкой моей. Рыбка-то к берегу уже подошла, тебя ждёт. Да мелкую не бери. Язей я люблю.

– Чего? – улыбнулся я. – Да в том озере, кроме карасей с ладошку, нет больше ничего.

– Ты, Вася, поменьше говори, да побольше делай. Иди, говорю…

– Да не пойду я никуда. У меня дел полно сегодня… Пойдем, Ан… – осёкся я.

Дело в том, что моё тело стало будто не моим. Разворачивается оно и идёт в сторону дома Петровича. Я глазам своим не верю. Вышагивает мое тело, да так бодренько. И что странно, Петрович меня возле калитки встречает со снастями. Петрович, у которого крючок ржавый не выпросишь. Вот это да… Любимое своё удилище мне протягивает. Тело моё забирает снасти и бодрой походкой проходит мимо ведьминого дома. Ни старухи, ни Ангара возле забора и в помине нет.

Я был очень удивлён, что на пустой крючок вытащил крупного язя. Я только глубину хотел замерять, а тут язь. Нет, не верю. За ним второй, третий. Не успеваю в любимый рюкзак Петровича складывать. И всё на пустой крючок. Не обманула старуха. Действительно, клёв дурной. Минут через сорок рюкзак был полон. Еле поднял его.

Подхожу к ведьминому дому, а возле забора перекошенного Петрович стоит, видимо, меня ждёт. Тут же из окошка старуха выглянула.

– Ты иди, Петрович, иди. Спасибо за пироги. Забери снасти-то. А ты, Вася, брось рюкзачок на крылечко, Петрович опосля заберёт, да иди к Кислицыным.

– Чего я у них забыл? – провожаю я удивлённым взглядом Петровича.

– Корзинку возьми у них да сходи по грибы. Слышала я, что в лесу нашем белые пошли.

– Какие ещё белые? – идёт моё тело в сторону дома Кислицыных. – В нём поганки даже не растут.

– Вот и ладненько, – скрывается голова старухи в окне.

Галина Петровна Кислицына шла мне навстречу, неся огромную корзину. Молча поставила её у моих ног, развернулась и отправилась восвояси. Я к тому времени уже перестал удивляться. Голова моя жила своей жизнью, тело – своей. Мне даже в лес не пришлось заходить, белые были повсюду. Успевай складывать. Как я тащил эту огромную корзину, заполненную белыми грибами, в деревню, это надо видеть. Практически по земле волок. Ноги ватными от усталости стали, глаза пот заливает. Жарища стоит страшная.

– Ты, Вася, поставь корзинку на крылечко да пойди отдохни.

– Ангара отдай.

– Ангар давно уже дома, – выставила одинокий зуб старуха.

– А что, правда, что ли, у него глисты были?

– Правда-правда. Иди уже. Некогда мне с тобой. Сейчас Верка придёт, наготовит мне на зиму.

Проснулся я рано утром, пяти ещё не было. Лежу и понять не могу: неужели мне сон приснился? Да такой реальный, будто на самом деле это всё было. Но ведь такого не могло произойти на самом деле? Конечно, нет. Значит, приснилось.

– Васька, – слышу я за окном голос