отец? Разве дар это – воли лишать?

Марья недоуменно нахмурилась.

– А как же? – Володыка улыбнулся. – Ведь, единожды лишь за нее решив, я Варваре даю возможность впредь самой своей судьбою править. Человечий удел недолог. Муж ее скоро за грань уйдет, она и опомниться не успеет, едва-едва на земле освоится. А там уж вольна Варвара-краса будет идти куда хочет, любить кого желает…

Володыка смолк на несколько долгих мгновений, а затем мягко добавил:

– Я мир ей дарую, дочка. А здесь она останься? Ведь лишь тенью твоей была бы вечной. Коль свобода – не дар величайший, так что? Мы вот с тобою, к примеру, благодати такой навек лишены. Хоть для царства придонного оно, конечно, и к лучшему.

Царь улыбнулся:

– Всякому в жизни этой свое место назначено, Марья. Ты запомни это крепко-накрепко, да не забывай ни на миг. А теперь ступай. Варвару разыщи. Пускай к свадьбе готовится.

Сестру Марья отыскала в одной из самых дальних горниц дворца. Обняв себя за плечи, она стояла у самого края громадного окна и смотрела вдаль, на затянутый пеленой бури морской град. Тоненькая, одинокая. Бушующие воды нещадно трепали белые ее одежды, толкались, силились побольнее ухватить за тяжелую косу да сбить с ног. И при виде Варвары сердце Марьи болезненно сжалось. Сколько она помнила сестру, с самого детства та убегала в эту самую башню, стоило лишь почувствовать боль с обидою. И не важно, от чего: не выходило ль приструнить своенравного морского конька, шуганула со своей опочивальни строгая Чернава, сломался ли зуб у любимого кораллового гребня… Варвара, не проронив и слезинки, убегала и пряталась здесь, вдали от всех давая наконец волю своим чувствам. И лишь одна Марья в такие моменты знала, где ее искать.

– Будет вам волноваться, воды морские, оставьте сестру мою в покое…

Наследная царевна повелительно взмахнула рукой, почувствовала на миг сопротивление негодующей стихии, буйное, но беззлобное, точно разбушевавшийся младенец, – а затем в башне воцарилось спокойствие. Шторм, повинуясь своей царевне, отступил, продолжая бушевать уже за пределами горничных стен.

– Прости меня… – голос Варвары был тих и печален. – Прости, пожалуйста. Не хотела я тебя обидеть.

Она тяжко вздохнула, и Марья, подойдя к сестре, увидела в ее глазах крупные слезы.

– Пустое. Не бери в голову.

– Отчего ж все так несправедливо, а, Марьюшка? Отчего я погибать должна?

– Ах, милая моя Варварушка… – Марья с нежностью обняла молодую царевну. – Зачем себя раньше времени хоронишь? Нешто можно так! А ну как не все так и плохо будет? Вспомни рассказы моряков, что штормом в град наш прибивало? О землях дивных? О ветре да птицах, что поют так, что заслушаешься…

– Да помню, конечно…

Варвара чуть улыбнулась, и Марья, ободренная той улыбкою, шутливо нахмурилась:

– Ну вот! А говоришь – погибать. Да и вообще, сестрица, не узнаю я тебя совсем. Не ты ли Варвара-краса, длинная коса? Дева, чья воля упрямей шторма? Смелее кого я вовек не знала?

– Я… – ответ младшей царевны вышел тихим и неубедительным.

– Ну а коль ты, так чего раскисла? Достойно ль то разве морской царевны? Отец волю тебе свою изъявил, разве ты в его мудрости сомневаешься?

Марья говорила все напористее, и Варвара против воли стала уступать ей, молвив тихо:

– Нет…

– Ну так прошу, возьми себя в руки, пока не поздно… – Марья заговорила тихо и строго. – Ведь все одно, воле отца в конце концов подчинишься. Ты-то хорошо знаешь – нет у нас иного пути. А коль теперь противиться станешь да норов выказывать, сама же о своей слабости потом жалеть будешь. Уж я-то тебя знаю… Может, и получше тебя самой.

Варвара с сомнением взглянула на сестру, и Марья продолжила:

– Помнишь, как в детстве на коньке морском ездить боялась? Да так, что няньки тебя едва ли не силой в конюшню всякий раз волокли? А потом, когда научилась, помнишь, что вышло?

– Помню… – молодая царевна, наконец, улыбнулась искренне. – Ночью в шторм из дому убежала, чтобы всем доказать, что я великая наездница… И едва не заблудилась…

– То-то и оно… А ведь ты уже не дитя малое. Вообрази, какие теперь могут быть у твоего упрямства последствия?

– Последствия? – дрогнув всем телом, Варвара порывисто отошла прочь от сестры и горько усмехнулась. – А ведь это все из-за тебя, Марья… Кабы не ты, то я б место отцовское заняла. Володычицей морскою стала… А вместо того подохну.

– Да что ж ты говоришь такое? Нешто сгинуть мне желаешь? Родной сестре? – Марья, не поверив своим ушам, во все глаза уставилась на сестру.

– Нет, конечно! – Варвара, точно сама испугавшись своих слов, тряхнула головой. – Что ты?! Просто… Страшно мне. Не хочу я погибать там, вдали от моря. От дома…

Она замолчала, а затем мечтательно добавила:

– А кабы жених у тебя был, то, может, и моя судьба иначе сложилась бы…

– Жених? Скажешь тоже, – Марья невольно покачала головой. – Сама ведь знаешь, какую судьбу мне отец уготовил. Какой уж тут жених. А тебе, сестрица, лучше мысли мрачные прочь гнать. Так все оно полегче будет.

Царевна с нежностью погладила Варвару по голове, после чего тихо молвила:

– Пойдем… Отец велел тебя к свадьбе готовить. И уж поверь, я так расстараюсь, что как бы царевич твой суженый от красы твоей не ослеп вовсе!

– Ну нет! – Варвара смущенно улыбнулась. – Давай-ка уж без этого. На что мне мужик незрячий?

Сестры одновременно рассмеялись, а как смех утих, младшая молвила уж куда печальнее:

– Я еще немного совсем тут побуду, ладно?

– Конечно. Я у себя тебя обожду, – Марья улыбнулась и, оставив сестру, пошла прочь, уже у самой лестницы расслышав тихое:

– К свадьбе… Нет, уж лучше вовсе сгинуть. Или… Чтобы Володыка сгинул!

Давным-давноВо дни, когда была царевна наследная Марья Моревна еще молодой совсем девушкой

Тихонько выскользнув из своих покоев, Марья тут же юркнула за резную статую русалки и затаилась, пропуская мимо щук-стражниц. Такая нежданная встреча, едва не нарушившая ее замыслы в миг, когда она только-только покинула опочивальню, заставила молодую царевну быть еще осторожнее. И в который раз Марья порадовалась тому, что не поддалась на уговоры маленькой Вари и не взяла ее с собою. Провести шумную, неуклюжую сестру через весь Хрустальный дворец у нее точно бы не вышло.

Марья осторожно выглянула из-за русалки, чтобы убедиться в том, что путь чист, и едва сдержала озорной смешок. Предстоящее приключение вместе с выпитым украдкою на Чернавиных проводах вином приятно будоражило кровь. И мысли о том, как ей влетит от отца, ежели Володыка вдруг проведает о том, что Марья собралась теперь сделать, лишь горячили царевну еще сильнее.

«Ну, сейчас или никогда!»

Последние сомнения сгинули, и Марья неслышным ужиком шмыгнула по темному коридору. Лучшего времени, чтобы исполнить давно задуманное, представить было невозможно. Только-только отгремел пир в честь