- Одно твое слово, и этой женитьбе не быть.

Да разве могла она, Соня, некрасивая, небогатая, вдобавок близкая родственница, что-то требовать и поставить под угрозу благополучие всей семьи?! Но до сих пор она вспоминает с обидой, что Владимир весьма легко согласился на эту жертву... Когда она впервые увидела Сашеньку, то все поняла. Не влюбиться в эту прелестную особу было невозможно. Глядя на нее, верилось, что ангелы иногда посещают нашу грешную землю. Сашенька была старее Сони на добрых пять лет, но казалась ей ребенком, столь далека была от житейской прозы. Сашенька только что вернулась из Петербурга, где воспитывалась в Екатерининском институте и где ей ни разу не довелось столкнуться с нероманической действительностью. Из института она прямехонько попадала в руки Владимира, который тотчас потерял от нее голову. Молодые и двух слов не успели сказать друг другу, как уже были женаты. Дела семьи поправились, молодой супруг взялся за ум и занялся хозяйством. В Москву он отбыл не прежде, чем оплатил все долги и провел переустройство в имении. Соня, как могла, помогала ему в этом.

Она стойко пережила женитьбу возлюбленного и благодарила Бога за то, что дал ей эту любовь. "Что была бы я без Владимира?" - спрашивала она себя. Решив раз и навсегда, что в ее жизни более не будет мужчины, Соня терпеливо сносила одиночество. Родители отчаялись выдать ее замуж, хотя находились вдовцы средней руки, готовые взять ее в жены с небольшим приданым. Соня пригрозила монастырем, и ее оставили в покое.

Старенькие родители ее умерли, и она осталась в доме одна. Потихоньку занималась хозяйством, поддерживала дом в надежде, что когда-нибудь Владимир приедет в имение с семьей, хотя бы летом. Она подурнела, постарела, махнула на себя рукой, с головой ушла в книги, на которые не жалела денег, выписывая их из Петербурга. И вот однажды Мартыновы действительно приехали. Это была неожиданная радость. Владимир усугубил ее, сообщив, что теперь они сельские жители, привезли маленького сына воспитывать на лоне природы. Соня никогда не спрашивала, отчего такие перемены, но чувствовала, что в Москве что-то произошло. Сами Мартыновы ни разу не обмолвились о том, что заставило их покинуть свет, столицу и запереться в деревне.

Для Сони настали счастливые времена. Во Владимире она обрела брата и друга, по-прежнему чуткого и понимающего ее с полуслова. С Сашенькой Соня сошлась легко. Обнаружив ее полную неспособность вести хозяйство, все взяла на себя. Так они и зажили, тихо и безмятежно. Правда на первых порах Соня замечала, что Сашенька грустит, а то и плачет в укромном уголке, но скоро и она сделалась веселой и беззаботной. Возобновились чтения вслух. Теперь всем семейством собирались в гостиной у камина, когда Мишенька засыпал в своей кроватке.

В деревне родились Лиза и Катя. Сашенька тяжело переносила роды и по полгода лежала в кровати, окруженная непрестанными заботами Владимира и Сони. Дети весь день пребывали на руках у тети да у кормилицы. А подросли, тетка взялась их учить. Теперь вот придется отдать в чужие руки любимого питомца...

В Москву собрались тоже внезапно. Накануне отъезда Соня с замиранием сердца ждала, что к ней придут прощаться, а после она вновь останется одна со своими книгами. Однако Владимир возник на пороге ее комнатки и возопил:

- Отчего ты до сих пор не собрана, душа моя? Этак мы до ночи не тронемся с места!

Для него было само собой разумеющимся, что Соня тоже едет в Москву. Жизнь в столице мало изменила внутренний уклад дома, а Сони и вовсе не коснулась. Разве что пришлось привыкать к другой прислуге, новому дому да шуму за окном. По воскресеньям, как и раньше, ходили в церковь, гуляли на бульваре, а в хорошую погоду, бывало, ездили в Сокольники или Марьину Рощу. В остальном жизнь Сони не переменилась. Только теперь, с появлением нового учителя, верно что-то произойдет, молодая женщина это решительно чувствовала. К добру ли, она не знала.

6.

Весь дом сбежался смотреть на француза. Марья Власьевна привезла его после обеда, когда ожидание уже достигало предела терпения. Миша вторгся в переднюю, где под ободряющие возгласы Аргамаковой снимал свой потертый редингот его будущий гувернер. В гостиной их ждали все обитатели дома.

- Прошу любить и жаловать: господин Дюваль! - рекомендовала Марья Власьевна.

Нетерпеливым взорам домочадцев предстал молодой мужчина лет двадцати пяти вполне гренадерской стати: трехаршинного роста, с широкой грудью, на которой едва сходился старенький сюртук. Коротко стриженая русая голова Дюваля покоилась на богатырской шее. Французского в нем была разве что некоторая смуглость лица да крупный, прямой нос, довольно гармонически сочетающийся с твердым подбородком и большими светлыми глазами. Войдя в гостиную, г-н Дюваль почтительно поклонился присутствующим, которые разглядывали его в большом удивлении.

Марья Власьевна заметила по-русски:

- Экой молодец, а? Кабы не знала, что учитель, приняла бы за гренадера.

Сашенька испуганно одернула ее:

- Марья Власьевна, как можно!

- Так он по-нашему-то не умеет.

Внимательной Соне показалось, что легкая улыбка тронула уголки рта молодого француза. "Так ли уж он не умеет?" - подумала она с подозрением. От Сони не ускользнуло и восхищение, с каковым новый учитель взглянул на Сашеньку. Красота Мартыновой сражала всех без разбору. Дюваль представил рекомендательные письма, Владимир Александрович внимательно их прочел.

- Отчего более не служите у князя Горского? - спросил он по-французски.

- Князь не нуждается теперь в моих услугах, - ответил тот.

- Отчего вы уехали из Петербурга? - допытывался Владимир.

- Мне рекомендовали искать места в Москве, - был ответ.

Соня подметила, что Миша с опаской оглядывал своего нового наставника, вероятно, оценивая силу его рук на случай конфронтаций. Да, у такого не забалуешь! Соня чувствовала, что Владимир недоволен, он неприятно щурился, разглядывая молодца-француза, словно перед ним вражеский лазутчик. Сашенька же, напротив, с веселым любопытством приняла свежего человека. Лиза и Катя застенчиво жались к Соне. Занятая наблюдением, Соня не успевала сама толком разглядеть и оценить своего соперника или собрата по ремеслу. И лишь когда Владимир предложил гостю сесть, она рискнула обратиться к нему с вопросом:

- Давно ли вы из Франции?

От ее взгляда не ускользнуло некоторое замешательство, с каковым Дюваль отвечал ей:

- Тому пять лет, как я покинул Париж.

- Чему-нибудь обучались, есть ли у вас навыки? - продолжала выспрашивать Соня.