какой-то мере привыкла к подобным формулировкам, что значительно упрощало коммуникацию. «Пусть выгораживает себя, как хочет». Подруга продолжала причитать, надевая на себя рабочую гарнитуру, готовая приступить к выполнению ежедневного плана. Илоне ничего не оставалось, как последовать ее примеру – начать обзванивать кипу должников по кредитным обязательствам.

Работать в банке – отстой. Как и все прочие действия, что связаны с холодными звонками клиентам, рискнувшим на договорные отношения с корпорацией зла. Когда девушка только устраивалась в бело-зеленую коробку из бетона, ей обещали комфортные условия за относительно плевое дело. Кадровичка лепетала о тепленьких, почти доверительных беседах по ту сторону телефонной трубки, да и вообще – никаких рисков и моральных страданий. Прям человеческая исповедь между электрическими потоками телефонной сети. Ну огрызнутся пару раз, да прервут общение, не выслушивая обязательный в таких случаях монолог о задолженности, всего то. Но «на х*и», «пёз**» и другие физиологические отверстия Илону слали регулярно и на постоянной основе. От мала до велика. На что за годы работы у девушки выработался автоматизированный иммунитет. «Не я же нахапала кредитов на свадьбы, морские путешествия, стрипухи и новые тачки, а теперь, когда пелена роскошной жизни сошла, делаю вид, будто должны исключительно мне, но никак иначе». Так что все что Илона могла поделать – не терять самообладания и постараться помочь человеку преодолеть свои заблуждения. Иначе будет только хуже.

Хуже непременно становилось, если диалог с должником совсем не клеился, а его угрозы и словесные потоки брани крепчали. Тогда девушке приходилось заносить телефонные номера в базу отказников – группу людей, с кем никто не церемонился. Сначала их сводили с ума бесперебойные звонки с автоматическим напоминанием о просрочках, причем в любое время суток и в огромных объёмах, несмотря на писанные законы, регламентирующие подобные действия. Ежели и это не помогало вразумить оппонентов, их контакты переходили на второй уровень. Под личный контроль коллекторской организации. Бравые парни переходили от дипломатических просьб к реальным действиям, причем всегда неправомерным. Горячительные коктейли Молотова, компрометирующие фотографии, украденные с «облака» или полученные иным путем, ну и телесные поощрения, куда без них. Жестоко. Но у коллекторов не находилось тоски и жалости, как и любви к ближнему своему. И первопричиной всех ущемлений выступала Илона. Та, что не смогла договориться. Что же – поработай в таких условиях и сам не заметишь, как «оскотинишься». Единственное, что еще останавливало девушку от увольнения – маленький договорчик со своей совестью о том, что кушать хочется всем без исключения. Иногда даже до той степени, чтобы добиться авокадной комы от гуакамоле, приправленной пучком свежей кинзы и ароматными чилийскими перцами. Илона обожала авокадо и ненавидела свою работу.

Время до обеденного перерыва тянулось, тоскливо окутывая грезами о скором чревоугодии. Справившись с первой половиной от сотни предупредительных звонков, которые завершились привычным упоминанием ее матери, девушка вдруг спонтанно осознала, что все что она делает – ровным счетом никому не нужно. Никому. И как бы Илона не корила себя за то, что обрекает людей на страдания, как не пыталась войти в положение к тем, кто совершенно того не ценит, даже крайне скептичен с ее состраданием, как ни старалась действовать согласно совести в обход утвержденного регламента, вся ее деятельность сводилась к одному. Бесполезная трата времени. Тем более, что и благодарности за свои потуги она никогда не получала, лишь безлимитный разрушительный негатив. От клиентов и от начальства. «Так каков смысл вообще стараться? Объясните мне, где брать мотивацию, раз за разом выполняя режимные обязательства?». Если весь тот набор трудовых бонусов, как наплевательство и бездушие к людям, слепое выполнение поставленных задач, выслуга перед начальством и прочие другие «прошивки» добропорядочного работника, ни что иное, как набор чуждых ей принципов. Всем плевать на Илону и ее внутренние терзания. А ей в ответ будет плевать на всех остальных вокруг. На коллег, начальницу и глупых должников, что уверовали в свою правоту. Единственный, кто действительно в ней заинтересован – волнительный незнакомец, отправляющий сообщения в ее мессенджер. Совсем ее не знающий, но тем ни менее, способный докопаться до ее девичьей души. И он, черт возьми, был категорически хорош в своих проявлениях.

«А что нам, девочкам, нужно? Сама не знаю, но ты продолжай». Начатый диалог с отвратительной похабщины перерос в нечто большое, чем простое удовлетворение похоти в попытках испытать новые ощущения. Илона совсем не планировала терять самообладания, но незнакомец каким-то образом смог увлечь, зацепить за жабры вкусной приманкой из внимания. Вся необъятная вселенная одним взмахом сосредоточилась в рамках цифрового кода, где две уже родственные друг другу души обмениваются такими важными составляющими, как чувства. Неподдельные, искренние, настоящие. Когда кружится голова, с уст не сходит улыбка, а «эсэмэски» содержат орфографические ошибки только потому, что стараешься опередить его ответ, чтобы он ни в коем случае не заждался. И никуда не исчез из твоей жизни, даже на незначительное время. Ведь они на одной эмоциональной волне, строят нечто высокопарное и неодухотворенное, что нельзя пощупать, но то, в чем так необходимо нуждаются. А там, где есть душа, непременно появится плоть. То, с чего начинался прошлый вечер. «Как такое может произойти всего за несколько часов? Не представляю даже, но ты продолжай».

Из материалов уголовного дела. Детализация переписок абонента:

– Я даже не знаю твоего настоящего имени, но безгранично верю каждому слову. Ты не обманешь.

– Мне не нужно ничего, только лишь ощутить запах твоей кожи. Касаться твоих бедер, слегка покусывая шею.

– Боже, я на все готова, будь я могла оказаться рядом. В твоих мужественных, властных руках.

– О, детка, да. Я буду истязать тебя, пока на щеках не выступят ромовые пятна. Давай, скинь мне себя.

– Хорошо, я сделаю все, как ты просишь.

Илона ерзала на стуле, предвкушая, как она вся такая смелая и раскрепощенная, начнет «пилить» фото обнаженки. Как назло, ни одного подходящего снимка в телефонной галерее не оказалось. Все-таки, иметь секретный архивчик теперь не казался плохой идеей. Или хотя бы завести профиль в инстаграме, где без лишних проблем возможно презентовать свои достоинства. Единственной локацией, подходящей для столь пикантных фотосетов, как ей представлялось, служила туалетная комната. Можно начать с отражения в зеркале, чуть оголить выступающую ключицу, далее сместить акцент на плоском животике, заранее задержав дыхание и постараться не умереть от удушья, ну а после – действовать по ситуации, если того пожелает кавалер. А судя по его деспотичным требованиям забыть о белье, продолжения не избежать.

Девушка сняла с себя аппаратуру и направилась к туалетной комнате, расположенной в том же рабочем периметре. Конечно, не самое приятное чувство,