Встреча состоялась. Савинков, как известно, не принадлежал к коммунистам: он был их противником. Впрочем, политические темы во время беседы, как это ни странно, не были даже затронуты. Идеи Мейерхольда чрезвычайно заинтересовали Савинкова, и он обещал сделать все необходимое, чтобы они могли осуществиться. К сожалению, через два месяца произошел Октябрьский переворот и Савинкову пришлось скрыться.

Что оставалось делать Мейерхольду для «спасения» театра? Объявить себя коммунистом и записаться в партию.

Какие у вас остались воспоминания об Октябре, об Октябрьской революции?

Мне удалось присутствовать в качестве неисправимого ротозея на площади Зимнего дворца вечером 25 октября. В молочном тумане над Невой бледнел силуэт «Авроры», едва дымя трубами. С Николаевского моста торопливо разбегались последние юнкера, защищавшие Временное правительство. Уже опустилась зябкая, истекавшая мокрым снегом ночь, когда ухнули холостые выстрелы с «Авроры». Это был финальный сигнал. Добровольческий женский батальон, преграждавший подступ к Зимнему дворцу, укрывшийся за дровяной баррикадой, был разбит. Дрова разлетались во все стороны. Я видел, как из дворца выводили на площадь министров, как прикладами били до полусмерти обезоруженных девушек и оставшихся возле них юнкеров…

Некоторые утверждают, что штурм дворца – это была действительно исключительно массовая военная операция. Другие говорят, что, собственно, никакого штурма не было, что было несколько десятков лиц, и, собственно говоря, они без особого сопротивления взяли и заняли дворец.

Второе правильнее, чем первое. Но все-таки там в последний момент появились танки, по-моему, два танка. Сражения, конечно, настоящего не было, потому что эти бедные девушки, укрывшиеся за дровами, моментально были разбиты.

Сколько приблизительно их там было – несколько десятков, несколько сотен? Если представить можно себе, сколько с одной стороны было сотен, тысяч, десятков, и сколько с другой?

Тысяч не было ни с одной, ни с другой стороны. Девушек и юнкеров осталось в последний момент совсем мало, потому что многие разбежались еще до того, как началось в буквальном смысле слова сражение. Там остался десяток, может быть два десятка. Тех красногвардейцев, которые туда пришли, их было, может быть, сотни полторы всего. Это было такое явление не очень военного порядка. После мне удалось пробраться в Смольный институт, где заседал Съезд Советов. Там, на трибуне, я впервые увидел Троцкого. Поверх довольно элегантного черного костюма на нем была надета распахнутая и сильно потасканная шинель дезертира. Троцкий говорил о победе:

– От имени Военно-революционного комитета объявляю, что Временное правительство больше не существует (овация). Отдельные министры подвергнуты аресту. Другие будут арестованы в ближайшие часы (бурные аплодисменты). Нам говорили, что восстание в настоящую минуту вызовет погром и потопит революцию в потоках крови. Пока все прошло бескровно. Мы не знаем ни одной жертвы. Я не знаю в истории примеров революционного движения, где замешаны были бы такие огромные массы и которое прошло бы так бескровно. Обыватель мирно спал и не знал, что в это время одна власть сменялась другой…

В этот момент в залу вошел Ленин.

Троцкий:

– В нашей среде находится Владимир Ильич Ленин, который в силу целого ряда условий не мог до сего времени появиться среди нас… Да здравствует возвратившийся к нам товарищ Ленин! (Бурная овация.)

Встреченный неудержимыми рукоплесканиями, он, выждав минуту, взмахнул рукой и произнес:

– Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась. Отныне у нас будет наш собственный орган власти, без какого бы то ни было участия буржуазии. Угнетенные массы сами создают власть. В корне будет разбит старый государственный аппарат, и будет создан новый аппарат управления в лице советских организаций. Очередные задачи: немедленная ликвидация войны, немедленное уничтожение помещичьей собственности на землю, установление контроля над производством. Отныне наступает новая полоса в истории России, и данная третья русская революция должна в своем конечном итоге привести к победе социализма. У нас имеется та сила массовой организации, которая победит все и доведет пролетариат до мировой революции. Да здравствует всемирная социалистическая революция!

Снова раздались бурные аплодисменты, крики: «Ленин! Ленин!» – и, еще не совсем уверенно, разразилось в переполненном до отказа зале пение Интернационала как гимна.

Последняя ленинская фраза осталась, однако, до сих пор не расслышанной, непонятой или умышленно забытой в Западной Европе, в Америке, во всех свободных странах, в то время как в Советском Союзе, водворившемся на территории бывшей России, эта фраза с той ночи и по сегодня является законом и неизменной целью: всемирная социалистическая революция.

Юрий Павлович, я знаю, что вы писали портреты почти всех самых выдающихся, самых известных революционных деятелей среди большевиков. Расскажите о воспоминаниях, которые связаны с теми днями, когда они позировали для вас? Я знаю, что вы писали портрет Ленина.

Портрет Ленина я писал, да. Это в 1921 году советская власть мне заказала портрет Ленина, и мне пришлось явиться в Кремль. Когда все очень несложные формальности были выполнены, меня провели в кабинет Ленина. Поздоровавшись и сев около стола, я попробовал заговорить с Лениным об искусстве.

– Я, знаете, в искусстве не силен, – сказал Ленин, вероятно, позабыв о своей статье и о фразе Карла Маркса, – искусство для меня это… что-то вроде интеллектуальной слепой кишки, и когда его пропагандная роль, необходимая нам, будет сыграна, мы его – дзык, дзык! – вырежем. За ненужностью. Впрочем, – добавил Ленин, улыбнувшись, – вы уже об этом поговорите с Луначарским: большой специалист. У него там даже какие-то идейки…

Ленин снова углубился в исписанные листы бумаги, но потом, обернувшись ко мне, произнес:

– Вообще, к интеллигенции, как вы, наверное, знаете, я большой симпатии не питаю, и наш лозунг «ликвидировать безграмотность» отнюдь не следует толковать как стремление к нарождению новой интеллигенции. «Ликвидировать безграмотность» следует лишь для того, чтобы каждый крестьянин, каждый рабочий мог самостоятельно, без чужой помощи, читать наши декреты, приказы, воззвания. Цель – вполне практическая. Только и всего.

Не помню, в связи с чем Ленин сказал еще одну фразу, которая удержалась в моей памяти:

– Лозунг «догнать и перегнать Америку» тоже не следует понимать буквально: всякий оптимизм должен быть разумен и иметь свои границы. Догнать и перегнать Америку – это означает прежде всего необходимость возможно скорее и всяческими мерами подгноить, разложить, разрушить ее экономическое и политическое равновесие, подточить его и таким образом раздробить ее силу и волю к сопротивлению. Только после этого мы сможем надеяться практически «догнать и перегнать» Соединенные Штаты и их цивилизацию. Революционер прежде всего должен быть реалистом.