придет, да? Все равно ведь нужно позвонить. Позвонить домой. Темнота не могла забрать ее у них и их у нее. Темнота, которую она увидела в телескопе, космическая и зловещая тьма, зависшая над миром, ее ладошка. Дедушкина самокрутка вспыхивала и угасала. Дым вился вверх, к небу. Дедушка, бабушка…

В трубке пошло длинные гудки. Длинные как вечности в большом и бездыханном космосе. Еще гудок. Еще один. Шипение, помехи. Кто-то очень далеко поднял трубку.

– Алло, слушаю.

– Бабушка??

– Эличка? Это ты?

– Да…

– А что же ты так поздно звонишь? Мы с дедушкой уже спим… И давно…

– Прости, бабушка… Я… Я просто… Не сразу вспомнила…

– У тебя всё в порядке, малышечка?

Элла захлебывалась, у нее не было сил сдерживать плач. Бабушкин голос, такой теплый и родной.

– Простите меня, что я так давно не звонила… И что не позвонила тогда.

– Василий, не беспокойся, это Эличка звонит.

– Здравствуй, Эличка. Ну ты и припозднилась, деточка, – дедушка отозвался. Голос озадаченный, но тот самый голос.

– Дедушка! Простите… Неужели совсем? Совсем поздно?

– Мы тебе всегда рады, малышечка, ты же знаешь.

– Правда?

– Конечно, это дедушка просто так, распереживался. Всегда рады, очень рады тебя услышать, родная. Спасибо, что ты позвонила, мы ведь волнуемся, – снова бабушка.

– Волнуетесь? За меня?

– Разумеется. Ты уже большая, но там ведь темно. Переживаем. Мы верим, что все у тебя будет хорошо, но и волнуемся. Всегда так было, – сказала бабушка.

– А вы?

– И у нас всё в порядке. Что нам? Всё в порядке, Эличка, – ответила бабушка.

– Ты по темноте старайся поменьше броди, ладно? Хотя, совсем уж ее никто не избегал, никогда. Ну что, доберешься? – дедушка.

– Я… Да. Так темно вокруг и пусто иногда. И бывает очень холодно. Но… Я доберусь. Доберусь. Вы не волнуйтесь, дедушка, бабушка. Я доберусь, у меня все будет в порядке. Спите. Я вас очень люблю. И скучаю. Спите.

***

Элла, укутавшись в халат, сидела у окна, в руках ее была кружка горячего чаю, телефон мирно лежал рядом. Нужно позвонить Маше, она же хотела поговорить. Нужно поберечь Машу. Да и не только ее. Элла смотрела в ночное небо. Оно, как и вчера, как и позавчера – такое же, но… Она подняла руку и ладонью поводила перед глазами, закрывая себе вид. Опустила ладонь и едва улыбнулась. Над Эллой парил гигантский космос, черный и неопознанный, и в нем зажглись, одна за другой, несколько ярких звезд.