Вот теперь конец.

Кыса вытянул расписку из бумажной кучи, сложил злосчастный документ несколько раз и спрятал в маленьком кармашке джинсов. Порылся в остальных доках – вроде бы ничего ценного. Заглянул в металлическое нутро сейфа – денег нет. Видимо, девчонки и правда обнесли папаню. Раз узнали, что в доме крупная сумма, причем ненадолго.

Тем временем Федя медленно завалился на бок. Скорчился, дернулся и раскорячился на ковре в неестественной позе. Алое пятно на водолазке расползалось и темнело. Отблескивало жирным. Лицо покойника щекой на густом ворсе напоминало теперь мордочку летучей мыши.

Кыса растопырил пальцы правой руки, ладонь чистая. Только белая вмятина от ножа, и та исчезала как ненадежный свидетель.

Вытянул у мертвеца из брючного кармана несвежий носовой платок, протер ручку ножа, которая торчала из спины зятя, словно крылышко насекомого. От мертвого тела исходило какое-то бурление. Будто в трупе бродили и кипели жизненные соки. Кыса, пятясь и поворачиваясь то тем, то другим боком, обследовал свою одежду, нет ли брызг. Минуты три он вертелся перед зеркалом, как перезрелая кокетка. В комнате становилось жарко: мертвец не холодел, а, казалось, нагревался как печка.

Кыса прижал руки к животу. Теперь главное – ничего не трогать. И никому не попадаться на глаза.

В коридоре на Кысу глянул незнакомец с холодными глазами и перекошенным ртом, как после анестезии у стоматолога. Еще одно зеркало. Нащупал языком рыхлую шишку от прикуса. Когда он нервничал, то не только проглатывал «р», но и жевал губы и изнанку щек.

Моррисон стал неуместен в банальной квартире Угаренки. У Петровских комнат было меньше, но они – просторные, с высокими потолками. Сестра и тут повелась на количество, согласившись на пятикомнатное жилище, где можно было устроить кабинет, о котором всегда мечтала. Кыса замедленно двигался по кухне, носовым платком покойника прошелся по ящику с приборами, по столешнице, по дверце холодильника, на всякий случай по всем предметам, которых мог машинально коснуться. Долго всматривался в колонку, что же с ней теперь делать. Наконец догадался вырубить музыку. При помощи того же платка открыл входную дверь, выбрался на цыпочках. Осторожно потянул, чтобы захлопнуть. Вдруг сверху, этаже, наверное, на четвертом, зашумел лифт. Кыса, прыгая через три ступени, скатился по лестничному пролету и, преследуемый спускающимся лифтом, плечом вышиб подъездную дверь. Тут же, чтобы не попасться на глаза соседям, метнулся в кусты.

Заворачивая за угол дома, успел увидеть, как из подъезда вышла старушка в беретике, держа в охапке что-то вертлявое, вроде бы собачонку.

Только минут через десять Кыса остановился, отдышался. Захлопнулась ли квартирная дверь. Вроде бы он слышал щелчок. Вернуться, проверить – нет, сейчас невозможно. Еще наделает глупостей. Слава богу, на автомате прихватил свою сумку. Дрожащими руками вытянул из кармана телефон, пора выбираться к вечернему клиенту. Держись, Кыса, ты теперь свободен.

3

Нюкта не сводила глаз с двери туалета. Изи задерживалась и заставляла нервничать. В животе заплескался утренний кофе. Щекотной волной накрыли воспоминания, как пару лет назад Изи сбежала из дома, оставив записку, что ей все надоело и она хочет к маме. Тогда Нюкта ныряла из подъезда в подъезд, прислушивалась, не гомонят ли компании, обзванивала одноклассников сестры и их родителей, как безумная кидалась к прохожим, спрашивая, не видел ли кто девочку в зеленой куртке, такая блондинка, волосы пушистые из-под шапки с неоновым черепом. Поиск не давал результата, и Нюкта, отчаявшись, позвонила в полицию. Там мужской голос выдержал паузу, должно быть, затягивался сигаретой, и сообщил, что как раз на соседней улице вызывали скорую и полицейский наряд. Там нашли девочку. Нюкта бросилась туда, прогоняя страшные мысли.

С горящим лицом и полыхающей болью в боку Нюкта рванула в сторону дверцу скорой помощи. Первое, что она увидела, – хитрые глазки Изи. Та спокойно сидела на носилках и острыми, как у отца, зубками впивалась в бутерброд с докторской колбасой, словно зверек. За ней присматривали двое взрослых, которые тут же перегородили путь Нюкте. Фельдшер, мужчина с носом Бабы-яги, грубо потребовал сначала документы, а потом объяснения. И чем дольше Нюкта оправдывалась, тем сильнее ей хотелось схватить сестру за шкирку и надавать подзатыльников. Потом их увезли в участок.

Там Изи наскоро осмотрела грубая медсестра и сообщила о следах побоев, что дежурный мент немедленно внес в протокол. Все решили, а Изи не стала переубеждать, что девчонку поколачивает старшая сестра. Нюкта оторопела от предательства и не придумала ничего лучше, как дать мелкой пощечину. Дежурный мент пригрозил было закрыть Нюкту в обезьянник, но тут в кабинет вошел отец. Респектабельный, отлично одетый, с удивленно поднятой бровью на лбу, с ходу пообещал правоохранителям новый компьютер в качестве благодарности, серьезно выслушал жалобы на старшую, дал слово внимательнее следить. Дома он поочередно таскал девок за волосы и раздавал пинки, если кто из них смел поскуливать.

С тех пор Изи сильно переменилась. По многу раз пересматривала киношные сцены с убийствами, скачивала книги по судмедэкспертизе, изучала способы, как можно наверняка умертвить человека.

Загляни кто в историю браузера, не обошлось бы без психолога.

Вдруг Изи увлеклась сестрами Хачатурян. Вступила во все группы поддержки, дизлайкала анонимные выкрики «закон есть закон», «девчонок надо судить по всей строгости», «этим отцеубийцам нет места в нормальном обществе», изучала биографии несчастных девочек пристальнее, чем иные поклонники следят за жизнью любимых рок-музыкантов. К тому же Изи на кухне нашла себе дружка. Длинный нож с оранжевой ручкой. В любую свободную минутку хваталась его точить, полировать. И кажется, полюбила это хищное лезвие, как самурай свое оружие. Нюкта этим ножом постоянно резала пальцы, даже когда лезла в ящик за чем-нибудь другим.

Нюкта ждала у туалета так долго, что сама почувствовала позывы в мочевом пузыре. Если честно, однажды ей пришлось признаться самой себе, что она побаивается младшей сестры. Однажды отцу за завтраком не понравилась яичница, которая тогда и правда подгорела. Он с размаху швырнул тарелку в раковину, где как раз отмокала от какао с расплавленным маршмэллоу любимая кружка Изи. По всей кухне брызнули осколки. Угрюмо, ни слова не говоря, отец вышел в прихожую, распинал там всю обувь и саданул входной дверью.

Изи злыми горящими глазами смотрела на обломки любимой посудинки. Нюкта взялась разбирать хаос в раковине, когда Изи выдала план мести.

– Он ведь пьет страшно по пятницам, – начала Изи вполголоса, кажется, опасаясь, что он еще может вернуться за чем-нибудь и подслушать, – а ты его прешь на себе до спальни.

– Та-а-ак? – Нюкта бросила скрежетнувшие осколки в мусорное ведро.

– Ты его перехватишь, как обычно, у кабака. Если будет недостаточно пьян, можно на кухне еще допоить. Потом потащишь в спальню, а я будто чистила картошку в этот момент. Ты закричала, мол, что сейчас уронишь, я подбегаю, в руке нож, и ты его толкаешь прямо на меня.

Изи зажала невидимый нож так сильно, что костяшки стали острыми, похожими на кастет. Сделала выпад, словно поднырнула и воткнула нож в мягкое.

– Ты в своем уме? – Нюкта резко открыла ящик с приборами, нож с оранжевой рукояткой хищно ей улыбнулся. – Как тебе вообще такое в голову могло прийти?

– Ой, можно подумать, ты никогда ничего такого не воображала! – вспыхнула Изи и выхватила из ящика своего дружка. – Можем поменяться, давай я потащу, а ты зарежешь. Могу и одна все провернуть, но лучше, чтобы мы сделали это вместе.

Нюкта понимала, что Изи ненавидит отца со всей подростковой яростью и глупостью. Дурочка даже не понимает, что с ней станет потом. Нюкта слишком любила младшую, чтобы допустить такое.

А что, если Изи прямо сейчас сбежала? Разозлилась, что Нюкта не дала ей повторить подвиг сестер Хачатурян. Пакет с фастфудом оттягивал руки, Нюкта поставила его на пластиковый стол и посмотрела на свои пальцы. Один, два, три, четыре, пять… Сняла пластырь с безымянного. Шесть. Шесть одинаковых полукруглых шрамов.

– Селфхарм? – с усмешкой спросила Изи, вынырнувшая из-за стойки с чипсами.

– Если бы! – облегченно сказала Нюкта и прилепила пластырь обратно. – Ты чего так долго, я уже хотела тебя искать.

– Звонить в полицию? – хихикнула Изи и тут же примирительно приобняла сестру, хватая со столика пакеты с едой.

– Так, где ты была так долго?

– В туалете. – Изи закатила глаза. – Тебе в подробностях рассказать, что я там делала?

– Не надо, – со смешком сказала Нюкта. – Не хочу портить аппетит.

Из крафтового нутра шел