этот раз более вялый. Отделываемся легко, если не считать больших трат на пистолетные патроны. Стелла пытается уговорить моих дочерей выбесить её, говорит, что она сможет создать достаточно большое боевое заклинание… запрещаю. Выложиться за один выстрел, накрыв хоть пять десятков ждущих внизу тварей — смысла не имеет, к тому же может быть фатальным для нас всех. Заграхорн — самый опытный пилот, единственная, кто сможет сманеврировать цеппелином в этих условиях.

Кто виноват? Ясно. Что делать? Ни разу не ясно.

Семейка Энно внизу баррикадирует свои окна, забивая их досками, к которым некроманты приделали кучу острых костей, призванных ими из бурлящего внизу магического торнадо. Скоро появятся тут, вооружатся огнестрелом или теми же костями. Помнится, Базилиус очень ловко умеет ими управлять.

Все некомбатанты сейчас на «Неавроре», трапы забраны, до цеппелина не допрыгнешь. По моей команде Церх подведет дирижабль ближе к крыше ратуши, что позволит нам всем туда забраться. Но… что дальше?

— Пап, я вот вообще не так представляла себе наше воссоединение! — бурчит Эльма, быстро стреляя вниз из чего-то, похожего на винчестер. Лицо девчонки перемазано сажей и гарью, но не сказать, что очень расстроенное. Сообщаю ей об этом, узнаю, что всё это время она проработала в подвале счетоводом, поэтому рада смене деятельности. Даже такой.

Понимаю как бывший бухгалтер. Спрашиваю зеленую полупрозрачную задницу Элли, торчащую из стены о том, что она видит. Девочка-призрак, закончив разведку, докладывает, что очередные порции голых «суматох» скапливаются неподалеку от окон, но их уже столько сорвалось вниз, что ратуша буквально окружена водоворотом из костей, крови и требухи. Взошедший к нам снизу Энно утверждает, что скоро они на пару с архимагом не смогут поддерживать этот «кровеворот» — слишком много энергии он теперь потребляет.

Одноглазый Ахиол, уже каким-то образом закрывший свою рану, молчит. Все молчат, ни у кого идей нет. Вот где пригодились бы зажигательные бомбы «Славы», но мы их потратили совершенно бездарно. А сам мегадирижабль смылся. Ахиол подозревает, что после радиосвязи с терсанцами.

Дела…

Закуриваю, стоя у окна. Внизу «суматохи», очень много их. Некоторые передвигаются, некоторые стоят, пристально рассматривая наши открытые окна, находящиеся под самой крышей, некоторые… оперативно жуют своих павших от наших пуль сестер. Все одинаковые. Просто тощие, голые, двухметровые девки. С ногами, покрытыми по колено грязно-бурой коркой и руками такого же цвета по локоть. Бежали сюда, вот и испачкались. Непричесанные, конечно.

Вот и сбылась моя мечта — я — и очень много Аврор Аддамс, которых можно убивать, убивать и еще раз убивать… если бы не их долбанные выскакивающие шипы. Интересно, Бог-из-Машины изобрел их, выковыряв из моего разума воспоминание о Крюгере? Или, быть может, использовал даже мои эмоции? Черт побери, бог лично создал биооружие против меня, есть чем гордиться, есть о чем рассказывать внукам.

А еще где-то там она, но почему-то я её не вижу. Суматоха должна пылать яростью, буквально обязана это делать, но… нет. Неужели мой противник и это предусмотрел? Скорее всего, так и есть.

Если спросить тех, кто рядом со мной, можно ли погрузить ратушу во тьму? Полную тьму? Тогда я бы смог благодаря своему «чувству объёма» неслабо зажечь, прикрывая отход дирижабля.

Отход куда?

Чувствуя, что мозг вот-вот закипит, я решил немного выпустить пар.

— Kiaridis mecton laa’thal. N’aam sark Achiol. Vivir mord klast klastrum annihillis cerrum, lla’vil cannore…

— Прикрывайте Криггса! — резкий, требовательный голос одноглазого бога, приближающийся к впавшему в подобие трансе мне.

— …aggravatis mans saark Achiol saark nithis dmares…, — продолжаю тянуть литанию, представляющую из себя сложное и очень энергоемкое заклинание. Боевое заклинание. Адаптированное в Хайкорте, укороченное, поющееся через призывы к богу, чьи револьверы сейчас торчат вокруг моей головы, готовые палить по любой твари, что сунется в окно. Рядом тихо ругается Аволдиус, знающий, что это заклинание в три, в пять раз сложнее всего, чем я раньше занимался.

— Mahthra aviala …, — хриплю я. Невидимая змея, сжавшая в своим объятиях моё тело — это набирающая энергию форма. Когда-то, совсем недавно, я мечтал о невидимой змее, которую можно было бы послать на другой конец города, чтобы та там кого-нибудь прикончила. Таких заклинаний не существует. Но если ты цель видишь…

— Enlipis ext! — выбрасываю вперед руки. И невидимая змея, увеличиваясь в размерах, соскальзывает с меня, устремляясь вниз. К целям.

Меня шатает, кто-то ловит за плечи. Выстрелы. Стреляют далеко от окон, значит, новый штурм, а я что-то плохо стою на ногах. Внизу сейчас должно быть весело, всё-таки это дурацкое заклинание буквально создает здоровенного невидимого питона, начинающего выдавать резкие коленца своим огромным телом. Нелепое, но довольно практичное заклинание — одновременно полуавтономное, неплохо контролирует область, даже может применяться в качестве осадного оружия… посмотреть бы, но некогда.

Под нос сунуто что-то мокрое, теплое и влажное. По ушам бьет крик «Пей!». Пью. Кровь. Совсем немного. Граммы. Едва удерживаюсь от того, чтобы не впиться всей своей пастью, отгрызть, оторвать, проглотить. Желания нет, голода тоже, это уже просто рефлекс на лечение. Тупой организм знает, что вот это вот мерзкое, соленое, теплое — оно как лекарство и наркотик, моментально тонизирует, лечит, исправляет. Держусь.

Прихожу в себя. Точнее, мне помогают это сделать шипы. Шея пробита насквозь одним, второй, вошедший через бок, превращает легкое в лохмотья и щекочет сердце, два ножных — в бедрах. Сидящая на мне «суматоха» вовсю грызёт мою щеку, но её зубы далеко не настолько смертельны, как шипы. А те — штука довольно хрупкая. Резко дергаюсь, обламывая верхние, вытаскиваю тот, что в шее, хватаю монстра и делаю с ним то, что он хотел сделать со мной. Вторая рука свободна, секунда, в ней появляется пистолет. Стреляю.

Стреляю.

Стреляю…

Это короткий, невероятно злой, очень напряженный бой, стоивший нам троих из четырех раненных в ноги кригстанцев, трех пальцев у бога, длинной резаной раны на бедре Эльмы, шикарного фингала на лице получившей пяткой с разворота Стеллы.

…и Зальцера Херна, лежащего в луже крови рядом с двумя опрокинутыми корзинами, которые он принес из кухни. Запах его знаменитых пирогов на фоне вони пороха, крови, вспоротых внутренностей. Это…

Оглушенный, смотрю на мертвого полугоблина. Мирного, тихого, гостеприимного разумного. Самое доброе и чистосердечное существо, что я повстречал на этой паршивой планете. Простой хозяин простой гостиницы, заботливый, тихий, честный. Ему тут было совсем не место. Я же просил его быть рядом с Церхом…

На глаза наворачиваются слезы. Не только у меня. Девчонки тоже плачут. Хоть и продолжают смотреть в окна, в отличие