с его условиями и убедившись в отсутствие там двойных толкований, Мацуда поставил свою подпись рядом с моей в пергаменте, а далее всем своим видом показал готовность слушать.

— Майкл, у меня к тебе имеется просьба. Ты обладаешь кое-чем, что меня интересует, и будь ты простым разумным, я бы взял это без твоего согласия и проделал всё таким образом, что ты бы этого даже не заметил и ничего о данном происшествии не узнал. Но тебе повезло, парень. Твоя личность показалась мне интересной и заслуживающей моего уважения с признанием, так что я посчитал справедливым честно тебя отблагодарить.

— О чём Вы, профессор Дрейк? — Никаких переживаний парень не испытывал и ему действительно было интересно, что же у него такого имеется, что могло меня заинтересовать. Мацуда был далеко не глупым разумным, иначе бы не достиг вершин в своей первой и второй жизни, которые помнил. А потому сейчас терялся в догадках, что такую личность как я могло привлечь в нём. Причём о том, что мне могло быть известно о наличие у него памяти о прошлых перерождениях, он даже в принципе не допускал подобной мысли. Отец мальчика является штатным легилиментом английского Министерства Магии и как-то отец ему поведал, что у него имеется невероятный по своей прочности природный окклюментный щит и что его невозможно обойти, не уничтожив при это личность мальчика. Но даже чтобы взломать этот щит с фатальными последствиями для самого Майкла необходимо быть монстром в ментальной магии похлеще Дамблдора. Вот и был мальчик уверен в инкогнито своего перерождения, ведь сам он никому в этом мире даже не думал рассказывать об этом. А ещё он, зная обо мне общеизвестные факты, прекрасно понимал, что моя просьба была фарсом, так как мне не составит труда с моим влиянием забрать у него желаемое и сейчас его просто поставили перед фактом, когда его согласия и не требуется вовсе.

— Майкл или лучше к тебе обратится по имени Мацуда? А может быть Мори? Хотя не суть важно, — Задал я ему вопрос на чистом японском. Маска невозмутимости на секунду поколебалась на лице мальчика, ведь он прекрасно осознавал свои нынешние возможности и, увы для него, они были далеки от тех, которыми он обладал перед своей смертью в бытие главой темной гильдии Фиора. Так что ничего противопоставить мне пацан не мог, — Только не нужно переживать об этом, — Стал прояснять для него его же диспозицию, — Мне уже несколько лет как об этом известно. Но вернёмся к теме нашего разговора и причине, по которой он вообще состоялся. У тебя, в твоём духовном артефакте, в энергетическом хранилище имеется энергия, которая, так уж вышло, мне сейчас очень понадобилась. За неё же я готов оказать тебе существенную помощь в возвращении былого могущества, которое ты растерял после смерти в предыдущем мире.

То подобие системы, которая оберегает душу Мацуды и что помогла ему не лишиться памяти после перерождения, является артефактом, созданным в другом мироздании, где действовали совсем иные, отличающиеся от нашего, законы магии, а всё освоенные им заклинания не были перенесены и закреплены им в структуре артефакта. Так что полученные знания, а главное умения, которые смог отточить в Фиоре Мори, в нашей действительности либо малоэффективны, либо вовсе неприменимы. А для того, чтобы это исправить, нужно используя константы вселенной Земли и Магического мира, что практически идентичны друг другу, провести перерасчёт всех известных Мацуде заклинаний и вновь учиться их применять с уже новыми вводными и переменными, которые учитывают законы нашей реальности. И чтобы это сделать, пацану надо достичь успехов в магии нашего мира, познать теорию множества мистических научных дисциплин здешней реальности, а без поддержки и помощи сильных мира сего, сведущих в магии, без доступа к нужным знаниям, к этой цели парень может идти десятилетия, если не сотни лет.

— Скажите, господин Дрейк, а каким образом Вы смогли обойти мою защиту и насколько она хороша? — Хех… Мацуда не изменяет себе и, узнав о том, что его разум для меня словно открытая книга, решил узнать у меня, пока действуют условия заключённого между нами договора, по которому я могу говорить лишь правду, насколько защищён секрет его прошлой жизни.

— Скажем так, на данный момент в этой вселенной лишь я могу незаметно для тебя обойти твой щит и просматривать твои воспоминания. Я единственный Бог Разума в этой вселенной, кому под силу это проделать не причинив тебе вреда.

— А под каким именем Вы известны как бог в этом мире? — Мацуда, переродившись в нашем мироздании, очень похожем на его первую жизнь в бытность Мацудой, узнав, что в этом мире присутствует магия, а боги, которые в прошлой мире были лишь «выдумкой», в этом вполне реальны, с большим интересом изучал исторические хроники, в которых встречались упоминания о них. Но всё же парень просто кремень, узнать что перед ним сейчас бог, который по совместительству работает в школе магии, и при этом не испытывать никаких особо ярких эмоций по этому поводу. Мда…

— Хех… Ну в этой части мира я известен как Единый, в скандинавских странах как Локи, а на территории Руси как Кощей или же Чернобог.

— А в Азии, в Японии под каким именем Вы известны?

— Нурарихён, — ответил ему с лукавой улыбкой, приняв облик молодого первого главы клана Нуры из одноимённого аниме. Мой костюм тройка сменился былым кимоно, поверх которого было накинуто черное хаори с камоном клана Нура, а сами же мы переместились в моё поместье с видом на гору Фудзи, которое мне подарил Яромир, после того как стал Тенно. Мы находились на веранде третьего этажа японского замка. Мацуда же пребывал в жёстком шоке. Информация о том, что я там какой-то христианский бог, скандинавский или же русский, была буквально погребена под грузом более удивительной для него вести, того, что я, оказывается, легендарный Нурарихён!

Реально, эти японцы какие-то долбанутые. Причём поголовно, и их невероятное почтение к личностью Нуры просто до безобразия какое-то запредельно-фантастическое!

Но сейчас Мацуда был ошеломлён не только этим, а ещё видами ему открывшимися. Парень ведь до глубины души был влюблён в свою родину, а тут перед ним открылась во всём своём великолепие красота его родины. У Мацуды аж дыхание перехватило, а по щеке скользнула скупая одинокая слеза.

Больше пяти минут мы стояли с ним и любовались природой Японии, а когда наваждение покинуло взор Майкла, он обернулся ко мне, выполнив со всем смирением и почтением догэдза.

Этот