Молитвы

О пастырь наш добрый, святой великий Патриарх Тихон, как посланник небес явился ты – добрые дела твои и доныне сияют перед людьми. Знаем, что ты, предстоя перед престолом Пресвятой Троицы, имеешь великое дерзновение в молитвах перед Господом.

Воззри и ныне на нас, грешных и недостойных чад твоих, к тебе, как имеющему великое дерзновение перед Творцом, ныне припадаем и усердно молимся: умоли Господа, да подаст нам решимость стяжать благочестие отцов наших, которое ты стяжал с юности.

Ты в жизни своей был ревностным защитником и хранителем истинной веры, помоги и нам незыблемо соблюсти веру Православную. Тихая душа твоя много преуспела в божественном смиренномудрии, научи и нас разум наш питать не многосуетной мудростью человеческой, но смиренным познанием воли Божией. Ты перед лицом лютых врагов Христовых Истинного Бога дерзновенно исповедал, молитвою своей укрепи нас, малодушных, чтобы мы всегда и всюду противостояли духу безбожия и лести.

О, угодник Божий, не отвергни нас, молящихся тебе (имена), ибо не только от бед и скорбей избавления просим, но и силы и твёрдости, и великодушия и любви, чтобы перенести любые беды, случающиеся с нами. Испроси нам неослабевающее терпение даже до конца жизни нашей, мир с Господом и отпущение грехов.

Отец святой! Укроти в стране нашей ветры неверия и смуты, да водворит Господь на земле Российской тишину и благочестие и любовь нелицемерную. Молитвами твоими да сохранит её от междоусобных раздоров и укрепит Святую Церковь нашу Православную, да не оскудеет она истинными пастырями, добрыми делателями, право правящими слово Евангельской истины. Упаси и заблудших овец стада Христова.

Наиболее же моли́ Господа, да возродится Русская Земля святым покаянием, и единым сердцем и едиными устами прославит Дивного во святых Своих Бога в Троице славимого, Отца и Сына и Святого Духа во веки веков. Аминь.

Тропарь и кондак общий.

               ​ Встречи

                  ​ Чудеса Патриарха Тихона

Девять лет был сторожем в храме, где был погребён Патриарх Тихон. И мне рассказывала уборщица, что однажды она забылась сном и увидела, как Патриарх Тихон встал из гробницы и сказал: «Вы не обо мне должны молиться, а Вы мне должны молиться». Ещё до обретения мощей это было.

Потом, когда мощи Патриарха Тихона были обретены, были действительно чудеса. Люди исцелялись от болезней. Я дежурил возле мощей, приходили люди и благодарили за себя и за своих близких.

Был такой случай – подходит интеллигентная женщина, похоже, учительница. Говорит мне: «Мы не собирались в ваш монастырь, ехали мимо, но решили заглянуть в книжную лавку, и там я увидела изображение старца, который явился мне во сне и сказал, что он меня исцелит, а я серьёзно больна, состою на учёте в онкологическом диспансере».

Воспоминания иеросхимонаха Валентина (Гуревича)

Ссылка на сайт

                  ​ Сон: про видение мною Патриарха Тихона

Вообще снам не нужно верить.

И святые отцы говорят даже об особой «добродетели неверования снам» (Блаж. Диадорх, в «Добротолюбии»). Но иногда они бывают, очевидно, правильными.

Очень кратко расскажу про видение мною патриарха Тихона.

Это было в год раздора митрополита Антония и митрополита Евлогия. Я уехал из Парижа в Канны; там служил ежедневно. И однажды вижу сон.

Будто я в каком-то огромном городе. Кажется, в Москве. Но на самой окраине. Уже нет улиц, а просто разбросанные кое-где домики… Место неровное… Глиняные ямы. А далее бурьян и бесконечное поле. Я оказываюсь в одном таком домике, скорее, в крестьянской избе. Одет в рясу, без панагии архиерейской, хотя и знают, что я – архиерей. В избе человек 10 – 15. Все исключительно из простонародья. Ни богатых, ни знатных, ни учёных. Молчат. Двигаются лениво, точно осенние мухи на окне, перед замерзанием на зиму… Я не говорю – и не могу говорить: им не под силу слушать ни обличения, ни назидания, ни вообще ничего божественного. Душа их так изранена – и грехами, и бедствиями, и неспособностью подняться из падения, – что они точно люди с обожжённой кожей, к которой нельзя прикоснуться даже и слегка… И я, чувствуя это, молчу… Довольно того, что я среди них, что они не только меня «переносят», но даже «запросто» чувствуют себя со мною (однако не фамильярно, ничего вольного), не стесняются, «своим» считают.

«Только ты молчи, – безмолвно говорят мне их сердца, – довольно, что мы вместе… Не трогай нас: сил нет».

Мне и грустно за себя, что ничего не могу сделать, а ещё больше их жалко: несчастные они.

Вдруг кто-то говорит:

– Патриарх идёт.

А точно они и ранее ждали его. Мы все выходим наружу. Я среди группы.

Глядим – почти над землёй двигается Святейший Тихон. В мантии архиерейской, в чёрном монашеском клобуке (не в белом патриаршем куколе). Сзади него в стихаре послушник поддерживает конец мантии. Больше никакой свиты.

И не нужно: души больные, пышность излишняя непереносима им.

Смотрим мы на приближающегося святителя и видим, как на его лице светится необычайно нежная улыбка любви, сочувствия, жалости, утешения. Ну, такая сладкая улыбка, что я почти в горле ощутил вкус сладкого.

И всю эту сладость любви и ласки он шлёт этому народу! Меня же точно не замечает… И всё приближается.

И вдруг я ощущаю, как в сердцах окружающих меня крестьян начинает что-то изменяться: они точно начинают «отходить», оттаивать. Как мухи при первых лучах весеннего солнца… Я даже внутри своего тела начинаю ощущать, будто у них и у меня «под ложечкою» что-то начинает «развязываться», расслабевать… «Отпускает». После я узнал, что в этом месте у нас находится нервный узел, так называемое «солнечное сплетение» (куда и «подкатывает» при горе).

И в глазах их начинаю читать мысли:

«Гляди-ка, Святейший-то улыбается… Значит, ещё дышать-то можно, стало быть!»

И легче, легче становится им, бедным, загнанным.

А Святейший всё приближается и всё сильнее им улыбается. Лицо его обрамлено рыжею бородою.

И когда он подошёл уже совсем близко, я увидел, как лица моих соседей тоже улыбались, но ещё очень, очень немного.

«Вот только теперь, – пронзила меня мысль, – им что-нибудь можно сказать, теперь они стали способны слушать: душа оттаяла. А там, в избе, и думать нельзя было о поучениях».

И понял я, что сначала надо пригреть грешную душу – и уже после выправлять. И Святейший мог это: он очень любил этих грешных, но