повязки. На нашивках виднеется российский триколор и с трудом можно разобрать черты чёрно-сине-красного флага Донецкой Народной Республики. Сомнений нет — он угодил на Донбасс, причём на ту территорию, где идёт активная фаза Специальной Военной Операции.

«А если бы нашли кинжал?» — содрогнулся Степанцев, уповая на то, что повязки и нашивки не фальшивые и он нарвался не на группу украинских националистов на диверсионно-разведывательном рейде.

— Парнишка, ты хто? — спросил пожилой.

— Я? Я не помню…, — пролепетал Паша и протяжно замычал.

Из кустов появился бородатый мужчина в военной форме. Вооружившись видеокамерой, он осведомился:

— Лазутчика задержали или сдаваться идёт?

От голоса третьего Паша покрылся «гусиной кожей». Он знал этого человека. Денис Кулага. Военный корреспондент родом с Кубани. Степанцев регулярно смотрел его репортажи. Денис сопровождал передовые штурмовые отряды и показывал работу русских воинов из самого пекла. И сегодня утром в новостях он сообщил о планомерном наступлении на Лисичанском фронте. Главный рубеж — Белогоровка-Опытное…

Пожилой усмехнулся:

— Та не. Контуженый. Командир разберётся.

Пока взбудораженного Степанцева конвоировали, он пытался трезво осмыслить, чем грозит ему проскок. Думать давалось с горем пополам: его всё ещё подташнивало и буквально швыряло из стороны в сторону, и мысли в такт хаотичному движению беспорядочно перевивались и тупиково застаивались. Идти было относительно недалеко. Через несколько минут они вышли к крытым окопам. Что ему делать Паша ещё не знал, а тут и вовсе перестал что-либо планировать: весь юношеский разум погрузился в детальный осмотр действующего военного объекта.

Спустились в траншею. Бревенчатые стены и перекрытия. Затем тёмный коридор к бетонному сооружению, вход в которое через толстую сейфовую бронедверь, висящую на мощных петлях. Вторая бронированная дверь и вот они в центральном помещении. На три направления смотрят бойницы с бронезаслонками. Кое-где над головой на арматуре нависают отколовшиеся куски бетона: фортификационный пункт выдержал атаку артиллерии. Степанцева тряхнуло от догадки, что он находится в тех самых укреп районах, которые с помощью США за восемь лет построил фашистский режим Украины. Укронацики добротно приготовились к войне с Россией. Огневая точка напоминала мини-крепость. Понятно, почему так долго их отсюда выбивали: вскрывать такие бетонные консервы задача не из лёгких, к тому же расставленных в одну соединённую окопами линию, позади населённых пунктов, которые служили прикрытием в виде «живого щита». Паша сглотнул. Ещё совсем недавно приспешники Бандеры стреляли отсюда по мирным жителям Донбасса… Подавив нахлынувшее волнение, он переключился на происходящее вокруг. Внутри стоял специфический запах копоти, технической смазки, медикаментов. Тепло. В дальнем углу в металлической печи а-ля «буржуйка» потрескивали дрова. Блиндажные фонари слепили, но Степанцев разглядел несколько человек на лавках за грубо сколоченным столом с разложенной картой. Они умолкли, когда его завели.

Молодой отрапортовал старшему по званию:

— Нашли. По лесу шастал. Контуженный. Или коси́т под него. Ахинею убедительно несёт. Какую-то речку ищет. Северная Двина, что ли… Может с Северским Донцом перепутал. И про Великий Устюг что-то упоминал. Шеврончики прикольные, пронашинские. Диверсант?

Старший, не по годам седой угрюмый мужчина с опалённым лицом, не вставая, скептически посмотрел на кислотно-оранжевый шарф Паши, который горел как семафор в ночи и никак не подходил для диверсионной работы на лоне природы. Он сухо проговорил:

— Мирняк. Может родом из Устюга… Свяжи. Посади в кунг. Машина скоро отходит, пусть Денисыч в госпиталь его закинет. Айболиты сразу разберутся, в натуре чудит или придуривается.

Глава 30

Командир разобрался стремительно и вот Степанцев трясётся в ЗИЛе на куцых жёстких сиденьях, намертво приваренных вдоль стенки видавшего виды фургона. Несколько решётчатых окон, словно разбросанные блеклые пятна-просветы, еле-еле разбавляют полумрак. В заваленном армейским скарбом фургоне, несмотря на ночную прохладу, не продохнуть. Повсюду деревянные ящики, вещмешки, кипа маскировочных сетей, гора коробок с тактическими аптечками. В кабине двое. Оконца к ним нет, но Паша вычислил, когда двери дважды хлопнули с небольшим интервалом.

Перед военными Степанцев стоял как малохольный псих: тихонько мычал и бороздил пространство блуждающим взором. Изображал, что ему безразлично то, что они обсуждают его судьбу. Теперь же, оставшись наедине, вполголоса бранясь, он без стеснения давал волю естественным эмоциям, когда в смятении обнаружил, что подсмотренная в кино уловка не помогла… В художественных фильмах часто показывали, как герои начинают борьбу за спасение ещё до того, как их связали. Паша применил известный приём: когда ему связывали руки, он прижал их к груди, отвёл локти наружу и держал костяшки пальцев вместе, думая, что тем самым обеспечил себе спасительный зазор — дополнительное пространство между запястьями. Полагал, что как только улучит момент, то сразу же сведёт локти, верёвка провиснет и будет место для действий. Но не тут-то было. Киношный способ в его случае не сработал или он что-то забыл и сделал не так.

Степанцев сделал ещё попытку освободиться: сдвинул концы верёвки на одну сторону и потянул зубами. Неудача. Ослабить, таким образом, тугой узел не удалось. Паша недовольно засопел. Он рыкнул и впился зубами в сам узел. Завязанные на совесть путы опять не поддались. Паша отбросил эту затею и принялся отчаянно вращать запястьями назад-вперёд, перемещать руки вверх-вниз, пытаясь растянуть верёвку и снизить натяжение. Он взмок и запыхался как после пробежки. Проклятая тошнота не отпускала, и казалось, усиливалась. Содранная кожа саднила, но Паша ни на минуту не останавливался и параллельно крутил головой, в поисках иного пути к спасению, прекрасно осознавая, что попасть к докторам ему никак нельзя, побег необходимо совершить, чем скорее, тем лучше. Заключение после беглого экспресс-осмотра получилось неутешительным: он круто влип. Макинтош швырнули вместе с ним, безусловно, это плюс, потрясающий шикарный плюс. Но есть и убийственная Ахиллесова пята: руки накрепко связаны и всё что они могут, так это только беспомощно подпрыгивать на коленях, когда грузовик подкидывает случайного пассажира на ухабах.

На очередной колдобине Паша больно припечатался затылком. Защекотав шею, потекла струйка крови. «С этим надо заканчивать!» — рассвирепел Степанцев и метнул взгляд на макинтош. Тот от тряски немного расстелился на полу. Не мешкая, Паша грохнулся на него, ухватился за край, прокрутился и, поёрзав гусеницей, кое-как замотался. Довольный собой Степанцев заулыбался, настроение приподнялось.

— Ха-ха! Сейчас вспомню картину Латынцева и тыдыщ!

Но не успел он это произнести, как послышался характерный щелчок и приглушённый хлопок. Паша замер, в мозгу набатом запульсировало единственно верное предположение и вытекающие из него выводы: «Кто-то забрался в кунг. Но как? Грузовик же всё время находился в движении. Диверсант! Он был где-то рядом. Возможно, держался под фургоном и теперь проник внутрь. Или