знал, что сделал бы. Ну не мог он представить себя вызывающим на дуэль, возможно, самого сильного волшебника в мире, Альбуса Дамблдора, или же еще что-то подобное.

Самым простым из того, чем собирался заняться Поттер, были тренировки заклинаний. Когда МакГонагалл отменила их занятия, у Гарри появилось два свободных вечера в неделю. У него быстро вошло в привычку ходить в библиотеку, занимая эти вечера чтением книг по дуэлингу, а также по методам нападения и защиты. Поттер понимал, что для того чтобы добиться влияния, ему необходимо упорно заниматься. Не пропадать же его талантам. Родиться одаренным в двух волшебных искусствах было практически нереально. Эти способности, объединенные со способностями мага Теней, парселтангом и метаморфомагией, давали ему хорошие шансы для достижения величия, а самое главное, что он стремился к этому.

Гарри медленно и тайно стал добавлять заклинания в список для изучения. После того, как он победил тролля с помощью заклинания левитации, мальчик стал повторять и другие простые чары вроде атакующих. Его любимыми стали заклинания полета. Он, наконец, достиг совершенства в управлении ими. Теперь он свободно, без постоянного напряжения сознания, мог управлять зачарованным объектом. Это было огромным шагом, по словам профессора Флитвика, к умению творить одновременно несколько заклинаний.

— Ну, я пойду, ребят, нужно еще вещи собрать. Завтра поезд в семь утра, — сказал Блейз, выходя из-за стола.

— Да, я тоже… Ты идешь, Гарри? — спросил Драко.

— Нет, я еще чуть-чуть посижу, а потом отправлю по почте подарок. Идите, встретимся в комнате, если вы не уснете к тому времени, — сказал Поттер, умело скрывая фальшь своей улыбки.

— Спокойной ночи, Гарри, — сказал Блейз.

— С каких пор я стал «Гарри», а не «Поттер», а, Блейз?

— Да я давно тебя так называю, если бы ты был чуть менее подавлен, может быть, и заметил бы это, — ответил ему Блейз.

Поттер только повел головой.

— Счастливого Рождества, Блейз, — сказал он задумчиво.

— Тебе того же, — уходя, произнес Блейз.

— Ты точно в порядке, Гарри? Ты всегда можешь приехать к нам в поместье, — уверенно предложил ему Малфой.

— Спасибо, Драко, но у меня немного другие планы, которые необходимо воплотить в жизнь, и сделать я это могу только в Хогвартсе, — сказал Поттер.

— Хорошо, тогда счастливого Рождества, Гарри, — улыбнулся Малфой.

— Тебе тоже хорошо провести праздники, и не забудь практиковаться в квиддиче, ведь я буду тренироваться каждый день.

Драко только улыбнулся, кивнул и последовал за Блейзом.

Поттер посидел еще некоторое время, а потом решил, что и ему пора уходить. Он поднялся по лестнице в совятню. А когда поворачивал за угол, заметил там тех, кого ему видеть не хотелось, — небольшую группу гриффиндорцев.

— Ну и ну, кого мы видим? Поттер, прошли слухи, что ты хочешь остаться в замке на Рождество. Что, дома все тебя так ненавидят, бедняжка Потти? — спросил Рон Уизли, рисуясь перед своими дружками.

— Что именно, Уизли, ты считаешь домом? Огромную комнату, где может поместиться вся твоя семья? И спите вы вместе, укрываясь разными одеялами. Удиви меня, скажи, что ты даже получаешь подарки, — грозно сказал Гарри. И тут же был вознагражден за свою злую шутку: лицо Уизли приобрело ярко-красный цвет.

Поттер не собирался позволять еще один выпад в сторону своих погибших родителей, поэтому решил добить оппонента:

— Ведь это так? Так почему ваша семья не продаст титул чистокровности кому-нибудь из богатых полукровок? Вы бы убили двух зайцев одним выстрелом. Не стало бы чистокровных, позорящих свое имя и смущающих других, а ваш отец наконец-то смог бы жить как обычный магл.

Гарри ухмыльнулся, видя, что Уизли-младший стал похож на вулкан, готовый разразиться потоками магмы. Это было забавное зрелище.

— Должно быть, ты всегда такой жестокий, Поттер. Что делает тебя лучше Рональда? — вызывающе сказала Гермиона Грейнджер.

У Гарри внезапно возникло желание заколдовать девчонку так, чтобы ее с противоположной стены пришлось соскребать. Эта грязнокровка… это она — причина, по которой ему придётся праздновать Рождество без Тонкс… Он крутил палочку в левой руке. Он осознал, что происходит, прежде, чем смог что-либо сделать с этой грязной волосатой девушкой.

Должно быть, он выглядел устрашающе, потому что Гермиона Грейнджер стала отступать к стене, и ее глаза расширились от ужаса.

Поттер поднял свою палочку на уровень бедра: вдруг кто-то нападет на него со спины. Он приблизился к лицу Гермионы и сказал:

— Слушай, ты, отвратительная грязнокровка. Это ты виновата, что я остаюсь в этом долбанном замке вместо того, чтобы праздновать Рождество с моим лучшим другом. В следующий раз, когда ты попробуешь заговорить со мной, я заколдую твои губы так, что ты замолкнешь.

Кто-то тяжело вздохнул за его спиной, и Гарри обернулся посмотреть. Это была Тонкс. Она смотрела на него, и в ее глазах читалось так много эмоций: шок, недоверие, растерянность, но затем они все уступили место одной — гневу.

— Как ты смеешь называть ее так, Поттер! Я не могу поверить, что когда-то считала тебя другом. Ты ничто, жалкий блюститель чистокровности со шрамом, который заставляет тебя считать себя кем-то особенным, — быстро сказала Нимфадора.

Гарри почувствовал боль в сердце. Внезапно все гриффиндорцы начали издеваться.

— Как вам нравится эта голова для шрама? — крикнул Рон.

— Не очень-то он и важен теперь, этот Поттер!

Гарри не знал, как звали крикнувшего мальчика.

— Я всегда знал, что Тонкс настоящая гриффиндорка, — кричал Ли Джордан.

— Ты поставила его на место, Тонкс, — прокричал темнокожий мальчик, вроде Дин.

— Почему бы тебе просто не убить себя, Потти… — начал Фред.

—…так ты сможешь быть со своими ничего не стоящими родителями… — продолжил Джордж.

—…ведь здесь ты никому не нужен! — закончили они вместе.

Гарри пытался сдержать слезы, рвущиеся наружу: слова близнецов все-таки сделали свое дело. Он отвернулся от насмешек гриффиндорцев и посмотрел на Нимфадору. Дора смотрела на него и не могла поверить в то, что сказала и спровоцировала. Поттеру было все равно. Его лучший друг, не какой-то там его первый друг, а лучший, только что публично предал его. Он смотрел на человека, для которого мог сделать все.

— Мне кажется, что это прощание, поэтому, Тонкс, счастливого Рождества. Наслаждайся подарком. Я собирался отправить его по почте, но вот возьми это. Ты понимаешь, что это последнее, что ты получаешь от меня, — сказал Гарри, впихнув в руки пакет, и, повернув за угол, направился вниз, в подвалы. Он прошел половину пути, прежде чем