— Ты врач? — спросил он, нахмурившись, и сделал глоток.

Я глянула на Лилиан, та в поддержку кивнула.

— Почти, и поверь мне на слово, если я сейчас это не сделаю, станет только хуже. Тем более у меня есть опыт.

Не рассказывать же ему о том, что нити пропитаны живой водой и когда я зашью его разорванную щеку, шрам практически сразу зарубцуется.

— Такой красотке трудно отказать, — выдавил он из себя полуулыбку.

Мне же было не до смеха.

— Ладно, — я зажгла лампу и придвинулась к Ивану поближе. — Не переживай, шрамы только украшают мужчин.

— Угу, — он закрыл глаза.

— Не дай ему потерять сознание, — громко сказала Лилин позади меня. — Говори с ним.

— О чем? — я нервничала. Развернулась и увидела, что наставница уже надела на голову цветастый платок и подвязала его, как бандану.

— Говори, — повторила Лилиан еще раз, опускаясь на колени, чтобы прочитать молитву.

— Ладно, — я тоже повторилась и наклонилась к Ивану с иголкой в руках. Нужно как-то держать его в напряжении, тогда он точно не заснет. — Сказать по правде однажды я сшила два пальца вместе. Конечно, не специально. Раны были такие, что я не могла разобрать, где кончается один палец и начинается другой.

Глаза мужчины резко открылись и в полном шоке уставились на меня.

— А есть что-нибудь покрепче вашего обезболивающего? — спросил он нервно сглотнув.

— Нет, — усмехнулась я. — Просто постарайся не шевелиться. А если захочешь кричать, предупреди, чтобы я не воткнула тебе иголку в глаз.

Иван еще больше опешил. В любой другой день и если я была бы настоящей Ксюшей, и если это было бы, то время, когда мы встречались, рассмеялась, но не сегодня и не сейчас. И по понятным причинам.

— Да я шучу, — боюсь он теперь не то, что не заснет, но и как моргать забудет. — Ты ничего не почувствуешь.

Ваня глубоко вздохнул, но все равно по инерции сжал руки в кулаки. Конечно, с его стороны было бы правильнее с возмущением вспыхнуть, встать и попросить вызвать такси, чтобы поехать в ближайшую больницу, или несмотря на ранения отправиться туда пешком, или ползком (что в его духе), но он не мог. Лилиан подавила волю мужчины. Поэтому ему ничего не оставалась, как подчиняться, скорее всего даже не понимая почему.

Я наклонилась к лицу и сделала первый стежок.

— Лилиан, там остался Стас, — сказала, не сводя с раны глаз.

— Знаю. С ним все хорошо. Когда вы исчезли, он сразу телепортировался.

— Хорошо, — просто ответила я, чувствую, как отлегло от сердца.

Ну что ж — я оказалась неплохим лекарем. Быстро и ловко сшила рану. Закончив работу, отклонилась назад и нахмурилась. Потому что она не спешила заживать, как хотелось бы. Потом убрала иголку с нитками в шкатулку и вернула ее обратно в ящик стола. Смочила кусок ткани в травяном растворе, и вернулась с ним к дивану.

— Будет немного щипать, — предупредила я Ивана и приложила ткань к зашитой щеке.

Я чувствовала, его угасающую боль, и мой давний друг расслабился. Но ненадолго. Я ведь совершенно забыла о времени действия эликсира обращения, поэтому ему пришлось пережить еще одно удивление вперемешку с ужасом.

Видя, как меняется мое тело, где — то уменьшается, волосы перекрашиваются в русый оттенок, преображается лицо, он практически остолбенел. А серые глаза округлялись все больше и больше. Он практически потерял дар речи, как рыба в воде, то открывая рот, то закрывая, явно пытаясь что-то сказать. Но потом что — то произошло и Иван, наконец — то, вымолвил:

— Ксюша?

— Я тебе все объясню, ты главное успокойся. Это правда я.

Последние слова Ваня не услышал, так как просто отключился. Либо Лилиан постаралась, либо у кого-то похоже сдали нервы. Ясное дело. Не каждый день видишь подобное. Эх…

Да уж. Вот теперь я точно заигралась. И проглотив ком в горле, оставила больного лежать на диване. Молча прошла мимо Лилиан, когда она зажигала на полу ритуальные свечи, не спеша пересекла гостиную и вышла на свежий воздух, где меня после всех пережитых эмоции охватила запоздалая дрожь.

ГЛАВА 30

Только шабаш, вот выходит печальным —

Рюмка вина, да и слезы текут.

Ведьмы не пляшут в святилище дальнем,

Ведьмы с тоскою по жизни идут. (Автор неизвестен)

Лилин за пару часов почистила энергетику Ивана, введя его перед этим в транс состояние и теперь он отдыхал, чуть слышно сопя, набираясь сил.

Я смотрела на спящего друга облокотившись спиной о дверной косяк, скрестив на груди руки и думала. О нем, о себе, жизни и Стасе…

Когда мне (примерно час назад) удалась на веранде успокоиться и унять дрожь, я присела на деревянные ступеньки и запрокинув голову, уставилась на звезды. Вот уж действительно у кого никогда нет никаких проблем. Светят себе и светят. Исчерпают энергию и потухают. А вместо них, между делом, где-то рядом зажигается следующий огонек. И снова по кругу. Ничего их не тревожит. Нет чувств, эмоций. Спокойно проживают жизнь от кнопки вкл до выкл. Эх…а мне остается только вздыхать. Когда же я, наконец-то, по умнею?!

— Все хорошо? — перевела я взгляд на наставницу, когда та собирала ритуальный инвентарь обратно в шкатулку.

— Да что с ним будет?! Силен, как бык, — ответила Лилиан. По ее выражению лица было видно насколько она устала после напряженного обряда. Энергозатратно это очень. Понимала ее. — Надо бы память почистить, но… — она подняла голову и с каким — то задумчивым видом посмотрела на меня. — Но позже. Думаю, вам надо поговорить, — закончила она как — то замысловато, собираясь уходить.

Я проводила ее взглядом, пока вымотанная ведьма не вышла из кухни и вернула внимание Ивану. Тот, оказывается, уже не спал, из — за чего замерла, не зная, что сказать и делать дальше. Поэтому мы некоторое время смотрели друг другу в глаза молча.

— Я думала ты спишь, — неловко улыбнулась я, оттолкнувшись от косяка. Подошла к хмурому больному и присела на рядом стоящий стул.

Я знала, что Лилиан еще не до конца восстановила его волю. Мали что ему в голову может прийти. Лучше подстраховаться. Да и что там, заклинание действует больше, как успокоительное.

— Где я? — спросил он твердо, приняв полусидящее положение.

Я посмотрела на заживающий шрам. Еще немного и останется тонкая полоска.

Увидев мой брошенный на его щеку взволнованный взгляд, Ваня инстинктно прикоснулся к месту так сказать «оперирования».

— Это ведь ты меня чинила?

— Да, — кивнула я, чувствуя, между нами, разрастающееся