Шрифт:
Закладка:
Главное, что она верила ему.
Безоговорочно и абсолютно.
И ради этого Гром старался и держался из последних сил, отодвигая свои желания и звериную страсть на второе место.
Сейчас была главной Гуля. Ее робость. Ее нежные чувства. Её вера в него.
А ему хотелось просто сожрать эту сладкую девчонку!
Вбиваться в нее до крика, до глухих резких шлепков, до судорожного дыхания, когда легкие начинают гореть, оттого что воздуха не хватает, потому что дикая неистовая страсть сжигает его!
Он целовал ее, иногда чуть задевал языком трепетную кожу, и с наслаждением видел дрожь и попытки Гули сжать колени сильнее.
Нет, она не отгораживалась от него.
Это была скорее реакция тела на то, чтобы было еще слаще. Реакция неосознанная, но правильная.
И она прошла разрядом по позвоночнику Грома, заставляя проглотить рычание, которое могло испугать девушку на данном этапе.
Он склонился ниже, покрывая поцелуями лобок Гули, скрытый тонкой материей, и она ахнула, стыдливо делая шаг назад, и упираясь прохладными ладонями в его огромные плечища.
Такая ласка для нее была еще слишком откровенной, поэтому щеки тут же покраснели, и обдало жаром от кончиков волос до самых пяточек.
А ведь Гуля думала, что ко всему готова!
Но с первых минут поняла, что эмоции захлестывают ее настолько от этих жарких осторожных касаний, что голова в буквальном смысле начинала кружиться и перед глазами полетели блестки.
- Не надо! - ахнула она, покраснев еще сильнее, и Гром отпустил руки, хотя сделать это оказалось куда тяжелее, чем он предполагал.
Стоп.
Для начала это был перебор.
Нужно было действовать осторожнее и нежнее, хотя самому хотелось совсем другого.
Никогда он еще не испытывал ничего подобного - такой жажды, такой силы притяжения, что все внутри выкручивало и сковывало. Мышцы болели так, словно несколько дней подряд он пахал на поляне без передышки, забывая про сон и еду.
И всё это были чувства к Гуле!
Словно пьяный он поднялся на ноги и облизнулся, чтобы вкус кожи девушки проник глубоко в него, даря это безумное опьянение и сладостную жажду до нее.
Девушка скромно стояла, сжимая кулачки от переполняющих эмоций, и смотрела на него распахнутыми влюбленными глазами, когда Гром выпрямился почти во весь рост, учитывая только то, что затылком упирался в потолок домика.
Нужно было показать себя.
Чтобы она понимала, что будет дальше.
И не просто понимала, а видела своими собственными глазами.
Гром стянул с себя тонкую футболку рывком, ощущая, что кожа начинает гореть и покалывать стоило только девушке поднять глаза на его обнаженный торс.
Да, она с первой встречи видела его совершенно голым, но ведь тогда все было иначе.
Она любовалась им, его красивым мощным телом и не скрывала этого.
Но когда Гром стянул свободные штаны и отбросил их в сторону, чтобы не скрывать больше ничего от нее, то ощутил волну смущения и немного паники.
Да, его возбужденный торчащий член поражал воображение даже опытных женщин, повидавших на своей жизни многое.
Что уж говорить про невинную смущенную девушку, которая тут же опустила ресницы и нервно сцепила пальчики рук между собой так, что ладони задрожали от напряжения.
- Посмотри на меня, милая, - тихо и хрипло проговорил Гром, расправляя плечи, - Ты должна понимать, почему тебе будет больно.
Поднять взгляд она не решилась, но прошептала:
- Я понимаю.
Гром чуть улыбнулся, лаская взглядом красивую хрупкую девушку, с мыслью о том, что скоро придет время, когда она будет смотреть на него открыто, без смущения и даже просить, чтобы он почаще ходил в их доме обнаженным.
В их большом общем доме, где будет всегда тепло, солнечно и вкусно от запаха еды.
Всё это обязательно будет - в этом он ни капли не сомневался, но приподнял бровь, пробасив:
- Не передумала?
Гуля упрямо покачала головой в ответ:
- Нет.
А Гром улыбнулся шире, делая стремительный шаг к ней, чтобы обхватить руками и насадить на свой торс со словами:
- Теперь я бы и не дал тебе это сделать, девочка.
- Зачем тогда спросил? - она тоже попыталась улыбнуться и даже положила ладошки на его плечища, делая это осторожно и скромно, потому что была прилежной девочкой, которую хотелось совратить и научить всему-всему.
- Хотел убедиться лично.
Гром прикоснулся губами к ее губам, и провел языком, давая понять, что он хочет ее до безумия, но все сделает идеально.
Он целовал ее легко и ненавязчиво, касаясь губами хоть и жадно, но быстро, чтобы девушка перестала думать о том, что будет дальше и сосредоточилась только на то, что происходит между ними здесь и сейчас.
Чтобы она расслабила свои напряженные плечики и ответила на его поцелуй. Сама.
И Гуля сделала это.
Потянулась вперед, овивая нежными руками за шею, и ответила на поцелуй, закрывая от блаженства глаза.
Теперь девушка понимала, что для нее не было ничего более желанного в этом мире, чем вот эти поцелуи Грома.
Она могла бы часами и сутками быть рядом с ним без сна, еды и отдыха, лишь бы он прикасался к ней вот так же жарко и нежно, как сейчас.
Чтобы их языки сплетались, терлись друг о друга, ласкались до головокружения. До тех пор, пока воздух в легких совсем не закончится.
Но даже после этого, чтобы поцелуй не прекращался, а становился еще более глубоким, жарким и сумасшедшим.
Чтобы Гром вот так же сильно сжимал ладонями ее ягодицы, насаживая на себя со стоном, и внутреннюю кожу бедер жгло от жара его большого мускулистого тела.
Она была согласна на все!
Лишь бы только это был он.
Лишь бы только он был рядом всегда!
Гуля сама не заметила за собой, как тихо застонала, когда Гром неожиданно повел пальцем по лону, все еще сокрытому за тканью трусиков, и чуть надавил на трепетную, самую чувственную точку, к которой до этой секунды еще никто и никогда не прикасался.
Внутри нее словно расцветала радуга цветов настолько ярких, что в груди было мало места.
Она уже не боялась, когда Гром опустил ее на пол и аккуратно положил на приготовленную лежанку, а сам лег сверху, хотя и держал
