– А пожалуй.

Налив, доктор поднял рюмку – чокнулись…

– Ну вот, – закусив моченым яблочком, продолжал Леонид Федорович, – веселье все это закончилось плачевно, как я и предупреждал. Да-да, что вы удивляетесь? Я ведь тогда в Петербурге жил, имел практику в свете. Вот меня Жози и рекомендовали. Она лихорадкой страдала, хотя считала, что на нее наслали порчу гаитянские колдуны… Да какие там колдуны! Лихорадка. По симптомам – малярия, и приступы были все чаще, очень уж нездоровый климат у нас. Я ей советовал сменить Петербург хотя бы на Москву. Куда там! И вот вам результат – очередной приступ ее и доконал. Царствие небесное, хорошая была женщина. Веселая и добрая… и не делала никому зла… исключая мужа… Давайте, Денис Васильевич, за помин души Жозефины Араужо.

Выпили молча, не чокаясь…

– Так вы сказали, это был приступ? – немного погодя возобновил беседу Денис.

– Приступ. – Доктор развел руками. – Я ведь ее неоднократно предупреждал, чтобы пила лекарства, не злоупотребляла алкоголем… ну и климат – да. Как раз по весне и случилось. Где-то в марте. В самую сырость. И знаете, где начался приступ? В Мраморном дворце!

– Во дворце?! – Давыдов сделал вид, что удивлен. – Но там же…

– Да! Наша мадам оказалась в гостях у великого князя! – Леонид Федорович потер руки. – Мне потом генерал Баур, любовник ее, рассказывал… Что вы так смотрите? Да-да, любовник, теперь уж можно поведать. Да что там! Можно было б тогда… Слухи б гнусные рассеять. А то ведь чего только про цесаревича ни говорили! Аж до свального греха дошли… Мол, от того несчастная француженка и скончалась… От приступа она скончалась, от лихорадки! В одночасье сгорела – и все. Я и не успел…

– Так а что там, во дворце-то, случилось? – напомнил гость.

– Да ничего не случилось. – Доктор сердито дернул шеей, так, что едва не свалились очки. – Слухи ходили – обманом француженку привезли. Потом накинулись, снасильничали всем скопом, чуть ли не под началом самого Константина Павловича…

– Так не было этого?

– Конечно, не было! – Расхохотавшись, Леонид Федорович поправил очки. – Жози во дворец вместе с Бауром приехала. На его коляске. Великий князь к ней неровно дышал – это да. Может, и сладилось бы… Да только не в тот раз! Сели в карты играть, кальян курили, и ей плохо сделалось, велела к подруге везти…

– К Моренгейм, к баронессе?

– Ну да, к ней… Жози не хотела сразу домой… Думала, отлежится чуток, как раньше бывало… Не отлежалась! А я ведь предупреждал.

Вот так вот все и случилось, как и предполагал Денис. Обыденная совсем история, хоть и грустная. Мало ли людей от лихорадки померло, тем более в сыром-то Санкт-Петербурге? Просто обстоятельства смерти юной красавицы сложились весьма пикантные, вот и поползли слухи. Не сами собой поползли, кто-то их распространял, да так ловко, что, похоже, сам государь в оправдания братца своего не поверил. Да, верно, Константин Павлович и не оправдывался. При его-то взрывном характере… Психанул да послал всех, чем косвенно подтвердил все сплетни! Тем более что все хорошо знали его выходки с молодой супругой, как он ее, бедолагу, гнобил – что чести великому князю не делало! Супругу гнобил – да, но француженку не насиловал, не убивал. Само по себе все сложилось, просто выпал мадам Араужо несчастливый билет.

– Ну что, Денис Васильевич? Давайте-ка отдохнем до вечера часок-другой, а там уж будет общество! Уж стихи-то вы… уж не смею и просить…

– Почитаю, – усмехнулся гусар. – Раз уж в гости незваным явился… Прочту!

* * *

…Увижу ли тебя, услышу ль голос твой?

И долго ль в мрачности ночной

Мне с думой горестной, с душой осиротелой

Бродить вокруг обители твоей?

Прочитанные поэтом строчки утонули в аплодисментах. В особняке Буташкиных нынче и впрямь собралось общество. Полковник Сашка Васнецов, окрестные помещики и даже юные актрисы Императорского театра! Славно было, весело. В не шибко просторной, но уютной зале уместились и уставленный яствами стол с гостями, и нанятые музыканты, и еще оставалось место для танцев и игр. Кто-то из помещиков, выпив, пустился хватать всех за руки, пытаясь водить хороводы, женщины требовали танцев, а юная актриса Яночка Кукина предложила поиграть в фанты.

– На желание, господа, на желание!

Идея эта тотчас ж обрела всеобщую поддержку, правда, помещики, те, что потрезвее, косились на своих жен… Денис, глядя на актрисок, хмыкнул: с этакими-то прелестницами – да в фанты? Шарман!

Одернув платье, так, чтобы лучше была видна грудь, Яночка уселась за стоявший в углу клавесин:

– Я буду играть, а вы – угадывать. Не угадаете – фант. Ну, господа, кто первый?

Вызваться никто не успел: помощник доктора – тот самый молодой человек, что встречал Давыдова – подошел к хозяину дома и что-то зашептал на ухо. Все насторожились.

– Ах, вон оно что… Полозья, говоришь, лопнули? Ну, ничего удивительного на наших-то ухабах. Кто, говоришь… Графиня? Ну, зови, зови… Рады будем видеть! А с санями ее, с возком придумаем что-нибудь…

– Господа! – Поднявшись, Леонид Федорович постучал вилкою по бокалу, требуя тишины. – В наших краях оказалась графиня Анна Визелиус, из Финляндии. В возке лопнули полозья. Графиня просит помощи… Вот я и подумал: а не пригласить ли ее к нашему столу?

– Конечно же пригласить!

– Тут и думать нечего!

– Зовите, любезнейший доктор, зовите!

– Ах, она, небось, замерзла, бедняжка…

Заинтригованные гости повернулись к дверям…

– Графиня Анна Фрида Визелиус из Або! – войдя, торжественно доложил помощник.

Все притихли… У Давыдова пересохло во рту: в дверях явилось чудо! Молодая, невероятно красивая женщина, закутанная в темно-вишневую дорожную шаль. Изысканное черное платье, шитое серебром, модная шляпка с вуалью и темно-синей розою… А какая точеная фигура… Боже ж ты мой!

– Здравствуйте, господа, – откинув вуаль, улыбнулась гостья. – Рада присоединиться к столь приятному обществу. И… рада случаю, что привел меня к вам.

Денис вздрогнул. Где-то он уже видел этот лукавый взгляд, темно-шоколадные цыганские очи, соболиные ниточки бровей… Лицо греческой богини! Ах да… Да ведь совсем недавно эта красавица пронеслась мимо него на Каменноостровском! В коляске… Ведь она же! Она. Она!

Глава 6

Музыканты заиграли мазурку. Сидевшие за столом гости, до того чинно слушавшие Давыдова, тут же пустились в пляс, выкидывая совершенно невообразимые коленца, более походившие на какой-нибудь акробатический рок-н-ролл или брейк, нежели на вполне светский