Шрифт:
Закладка:
Искренне Ваш,
55
Н. К. Рерих, Е. И. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману
28–30 марта 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]
№ 50
Родные наши З[ина], Фр[ансис], Ам[рида] и М[орис], получили Вашу телеграмму о новой гнусности с манускриптами и сейчас же ответили Вам, а кроме того, еще успели послать аффидевит с перечислением всех фактов, говорящих за то, что манускрипты находятся лишь на хранении. Дерзость и мерзость этой новой попытки присвоения манускриптов действительно превышает все меры. Возможно ли предположить, что от [19]20 года все манускрипты подарены, и подарены двум, в одном этом уже заключено неправдоподобие. Ведь одна из этих двух даже не знает языка манускриптов!! Бывали ли такие случаи в истории, чтобы один дневник делился между двумя?! Кроме того, разве когда Зина возила из Монголии части дневника, ей не было известно, что он отвозится на сохранение ввиду нашего отъезда в Тибет? Да что говорить, когда я сам отвозил части этого дневника не в подарок, а в сохранение. Какая чудовищная попытка наглого присвоения труда за 16 лет!! Во всем плохом есть и хорошая сторона, ведь этот мрачный эпизод лишь еще раз [доказывает] друзьям и адвокатам, что и присвоение шер есть совершенно такая же попытка присвоения чужой собственности. Тот факт, что они отдали две подписи, тоже доказывает для адвокатов правоту наших утверждений. Пока сохраните подписи и Знаки в очень сохранном месте[228]. Знаков было 117, не считая их личных Знаков. Не сейчас, но придет день, когда придется спросить у них и кольца, и памятные камни. Судя по Вашей телеграмме, видимо, еще не произошло отложение слушания дела. Ведь теперь уже к Вам подходят пакеты с его дневниками и репортами. Лучше хранить их у Амр[иды], ибо в Доме могут быть всевозможные покушения. Амр[ида] может по мере надобности выдавать их адвокатам. Но у адвокатов они должны быть очень сохранны, ибо кто знает, какие отношения существуют между адвокатскими клерками обеих сторон? Как мы теперь убеждаемся, всюду необходимы меры крайней предосторожности. Ведь Битва есть настоящая Битва со всеми враждебными ухищрениями. Невозможно предположить, какие еще выдумки произойдут? Кто знает, может быть, Хорш еще окажется доктором Гейдельбергского Университета и проф[ессором] истории искусств Калифорнийского Университета. А кто знает, мы все друзья детства с ним, и тому подобные выдумки; впрочем, Франс[ис] достаточно знает биографии их. По нынешним временам даже и в прессе могут появиться такие измышления. Также прибавили мы в телеграмме о Милликане, который, конечно, может вести и дело Дедлея, и об Аргентинском собрании, которым, вероятно, и Вы очень озабочены. Ведь Аргентина была указана для сведения Франс[ис] и для немедленных воздействий очень давно, а затем повторена осенью. В последнем письме Шкл[явер] опять упоминает о протечке слухов из Вашингтона. Любопытно отметить, что Бонфус, поддавшийся этим слухам, сразу потерял депутатское место. Шкл[явер] называет это Немезидою.
30. III. Только что пришли Ваши милые письма от 7 по 12 марта. Видим из них, что у Вас идет энергичное наступление, — так и должно быть. Всякие митинги протеста, всякое общение с бывшими полезными учащимися Школы, всякие новые встречи, протесты в Олбани — все крайне важно во всех направлениях, без всякого промедления. Предоставляем решить вопрос о письме. Весьма возможно, что сейчас вместо письма сильная резолюция друзей (с ведома адвокатов) может быть действительнее. Радуемся вестям Франс[ис] из Бостона, Сказано — очень важно. Ведь уже давно Рам[акришны] Миссия была названа друзьями. Также очень важна идея предположенной выставки в Библиотеке[229] и начало нашей там Группы. Всякие такие выступления крайне важны, ибо одно помещение письма нинкомпупа по-русски уже показывает, насколько зло деятельно и предусмотрительно. Также очень показательно исчезновение двух памятных витрин из Музея. До сих пор Морис ведал Музеем и писал все музейные отчеты. Если это исчезновение витрин произошло без его ведома, то, значит, началось расхищение Музея. Что об этом думают адвокаты? Относительно Музейного Комитета полагаем, что уничтожать его не нужно, но сейчас полезнее иметь, кроме того, и новый Комитет, который у Вас, по-видимому, уже составился. Знаменательно дело о клевете, вчиняемое нашими адвокатами. Ведь один заголовок — «Манджуко спай»[230] — уже представляет из себя явный состав клеветы. К этому предмету прилагаю письмо по-английски, которое пусть прочтут адвокаты и друзья. Воображаю, сколько измышлений и злобных извращений будет излито злоумышленниками. По счастью, на все у нас один ясный ответ о Культурной Деятельности. Впрочем, в английском письме именно об этом пишу. Обращает на себя внимание формула Кузена, которую передала Зина. Ведь это именно те же слова, какие еще осенью Вам передавал Магоф[фин]. Значит, и в этом случае мы знаем, где зарыта собака. Вообще, многие вещи должны встать на свои места. Например, школьные аттестаты подписывались мною. Но если после моего грифа президент откажется подписать, то за него мог бы это сделать Морис, как первый вице-президент. Впрочем, обо всем советуйтесь с адвокатами, чтобы случайно в чем-то не нарушить их течение мысли. Неудивительно, что все эти преследования и удушения Школы сказываются на ее развитии, на учениках и преподавателях. И в этом отношении заявление хороших учащихся и учащих вроде заявления Броуна, так же как заявление алумни[231], очень полезны и для Олбани. Этот протест в Олбани нужно сделать с адвокатом и как можно сильнее. Не будет ли для этого полезен названный Кинили, которого, по-видимому, знает Брат[232]? Также отметьте себе имена: Холлей, Мартин и Сильвестр, последнее может быть не фамилия, но имя. Все три в каких-то отношениях могут быть полезны в деле Музея. Вспомним все митинги протеста, заявления и отдельные письма во время реорганизации. Ведь сейчас происходит еще больший Поход за Культуру. Вспомним слова Глиина о Кузене. Ведь именно он так его и характеризовал — «сегодня одно, завтра другое». Конечно, если тетка держится определенного мнения, то не мешает ее поддерживать в этом. Впрочем, если Кузен о ком-то произнес три слова (переданные в письме Зины), то и мы все можем о нем произнести то же самое и действовать с другой стороной.
Как хорошо, что и книга Франсис вышла. Всякие такие культурные вехи сейчас нужны особенно. Со всей нашей стороны было лишь служение Культуре. Вероятно, за это мрачные силы и
