ловлю себя на том, что не такая уж и смелая, как мне казалось. Белье вот так просто снять перед Демидом не решаюсь, еще и руками грудь как бы невзначай прикрыла. Еще и мысли в голову сразу не те полезли. Я ведь только недавно обманулась одним мужчиной, а сейчас легко готова пойти на близости с тем, кого на самом деле почти и не знаю. Можно же и как-то иначе выражать свою благодарность. Ну, хорошей работой, например.

— Из-за чего нахмурилась? — тепло спрашивает Демид, подходя вплотную и пальцем нажимая на появившуюся хмурую складочку у меня между бровей. Погладил. Разгладить ее так пытается?

— Кажется… я забыла покормить коз.

Нормальный такой предлог обломать мужчину и срочно уехать в глушь к котам и козам?

Шеф кивает понимающе-сочувственно.

— Козы, это конечно, важно. Ты настоящая заботливая хозяюшка. О своих животных даже в самые неожиданные моменты думаешь. Надо ехать кормить, да?

Наблюдаю за тем, как Демид, не смутившись моего неожиданного ляпа с козами, продолжает невозмутимо раздеваться. Ослабляет узел на галстуке. Вскоре стягивает рубашку. Ну, все, это уже пошла тяжелая артиллерия. Голый Демид — это Идеал в квадрате. Глаз не оторвать, не то что куда-то уехать.

— Тебе, наверное, нравится с пеной?

Босс щедрой рукой выливает в наполняющуюся джакузи полбутылки какого-то геля. Нет, с пеной мне не нравится. Это же тогда шефа не будет видно.

— А насчет коз не беспокойся. Мне ли не знать, что при необходимости за ними приглядывают рабочие в обмен на молоко, — добавляет Демид.

На пол летят мужские брюки и белье. В первое мгновение зажмуриваюсь, но один глаз тут же протестует и предательски открывается, подглядывая. Злясь на глаз, закрываю лицо рукой, но и она бунтует. Пальцы раздвигаются, давая тому самому предательскому глазу обзор.

Усилием воли отняла руку от лица. Веду себя как невинная девица какая-то. Хочу смотреть и буду. Жизнь одна, а такое красивое мужское тело когда еще доведется увидеть.

Торопливо скидываю с себя остатки одежды и ныряю в джакузи, из-за поднимающихся облаков пены продолжая наблюдать за неспешно, картинно опускающимся в воду Идеалом.

Демид садился вроде бы напротив, но вдруг оказался рядом, обнял, и я сама тут же прильнула к нему, уткнувшись носом в мужскую шею.

Такое странное ощущение, будто это у меня сегодня свадьба. Утренние тщательные сборы, волнение, то как красиво Демид сегодня приехал забрать на праздник, фотосессия, затем само торжество, первый поцелуй под крики “горько”, драка, после свадебный торт, теперь и обстановка, какая могла бы быть в номере новобрачных. Ну и первая “брачная” ночь грозит состояться. Хотя Громов медлит. Не набрасывается. Дело ограничивается легкими поцелуями и изучающими прикосновениями. Если бы не горящий желанием взгляд Демида и то, что я ощущаю под пеной — твердое, большое, крайне напряженное, я бы могла подумать, что у начальника что-то не в порядке. А так, я то и дело словно случайно касаюсь его там то бедром, то рукой и гадаю, насколько еще хватит Демида. Мне даже нравится эта игра. Прикосновение — и каждый раз все более темный и опасный взгляд Громова. Как у охотника, следящего за своей добычей, но почему-то медлящего и не разряжающего в нее свое ружье.

— Мара, — с мрачной решимостью сквозь зубы Демид. — Думаю, нам пора выходить.

Все? Омовения окончены? У начальника стальная выдержка.

— А в чем, собственно, проблема? — все же решаю узнать я, перетекая к Демиду на колени и усаживаясь сверху, но не посягая на ружье, хотя оно и вплотную, в самой опасной близости. Кладу ладони на широкие мужские плечи и терпеливо жду.

Громов закрывает глаза, на лице отражается сомнение, но руки тут же кладет мне на бедра, двигает их, приподнимает, и вот я уже, кхм, на полшишечки добыча.

— Мара, так нельзя, — Демид резко надавливает на мои бедра, опуская их вниз, и вот уже все. Гхм, даже не знаю, как это назвать. Оружие в обойме? Дичь на прицеле? Оружие такое большое, заполняет меня всю.

Начинаю плавно двигаться вверх и вниз. Мне сейчас очень хорошо и почему-то жутко возбуждает эта игра, как будто я нагло совращаю честного мужчину.

— Почему нельзя?

Прищурившись, наблюдаю за тем, какой эффект приносят мои движения. За страстью и удовольствием в глазах Демида.

— Так тоже нельзя? — спрашиваю, не дождавшись ответа и ускоряю темп.

Судя по тому, как довольно щурится Идеал, “так”, все-таки можно.

Немного выждав, замираю. Прищурившись, требовательно смотрю на шефа.

— Значит нельзя, да? Ну ладно, что же поделать. Пойду тогда спать.

Поднимаюсь, но тут же оказываюсь перехвачена. Не дав выйти из джакузи, Демид прижимает меня к стене, приподнимает. Обхватываю его ногами за бедра. Разлука была недолгой. Теперь он яро и быстро двигается во мне. Приостанавливается, кивает куда-то наверх.

— Держись за перекладину.

М-м?

Запрокидываю голову вверх. Надо мной и правда есть длинный держатель для сушки полотенец. О, и за него так удобно держаться. Идеал задвигался еще быстрее, мощно вколачиваясь и больше не заводя разговоров про то, что можно и нельзя, а я практически вишу, прижатая к стене и мне остается только стонать от удовольствия. Но потом я все-же спрошу у Громова, зачем ему держатель для полотенец именно над джакузи в не самом удобном для полотенец месте, но очень подходящем для… общения и глубоких интимных разговоров.

Позже обессиленно сползла обратно в теплую воду. По телу разливается истома и нега. Вот теперь это самое правильное и логичное окончание этого невероятного дня.

Рядом опускается Идеал, притягивает к себе, покрывает легкими нежными поцелуями лицо и плечи. Блаженно и сонно жмурюсь, сладко зеваю и с удовольствием обнимаю Демида в ответ, кладу голову на широкое, сильное плечо. Кажется, начинаю засыпать прямо тут.

— У тебя, наверное, остались ко мне вопросы? — напоминает Громов.

— М-м? — приподнимаю голову и вопросительно смотрю на шефа.

— Ты задавала вопрос, почему нельзя.

— А-а… да мне уже неважно, — кладу голову обратно на столь понравившееся мне плечо и закрываю глаза.

До меня доносится хмык Демида.

— Логично,