Шрифт:
Закладка:
Общины перегринов или стипендиариев были населены перегринами, то есть подданными, почти исключительно берберами, ведшими кочевой или оседлый образ жизни. Они находились на различном положении. В одних случаях Рим ограничивался тем, что давал инвеституру, вручая красную мантию и жезл из слоновой кости туземным вождям из числа великих наследственных каидов; их величали префектами или князьями (praefecti, principes), а порой они принимали царский титул (reguli); в других случаях Рим сохранял, быть может, некоторые карфагенские институты, и во всяком случае звание суфета; наконец в третьих — он создавал туземный совет — наметку будущего латинского или римского муниципального совета.
Различия в положении частных лиц. В положении частных лиц было такое же большое различие, как и в положении общин. Только землевладельцы из числа ветеранов иммигрантов или туземцев пользовались правом гражданства. Мелкие торговцы, ремесленники и рабочие были низведены на положение проживающих иностранцев (incolae). Еще меньшими правами, чем incolae intramuri, обладали крестьяне, проживающие в деревнях. Статут жителя только в принципе был связан со статутом определенной общины, где он проживал. Император имел право возводить в высший ранг как перегрина, так и дуумвира. Таким образом, в руках правительства был стимул, напоминающий современную систему награждения орденами, которым оно умело пользовалось для поощрения соперничества и обеспечения нужной ему поддержки. Широко практикуя возвышение отдельных лиц, дававшее преимущество всей семье пожалованного, правительство расширяло с каждым поколением круг местных жителей, из числа которых оно черпало кадры для всех ступеней служебной иерархии, необходимые для романизации Магриба.
Империя никогда не делала попыток непосредственно управлять туземцами. Она предоставляла самую широкую инициативу, даже в области финансов и правосудия, общинным органам, в которых по-прежнему подвизались исключительно берберы. Каждый город жил своей жизнью под руководством выборных магистратов. Императоры, подавлявшие всю общественную жизнь в Риме, поощряли ее в провинциях, где она ускоряла процесс романизации. В городских общинах образовалась буржуазия, наследственно замещавшая магистратуру, интересы которой, совпадавшие с интересами римлян, достаточно гарантировали ее верность. Декрет, принятый при Антонине Пие (144 год) декурионами Салы (Шеллы-Рабата) в пользу М. Сульпиция Феликса, служит убедительным проявлением привязанности, которую умели внушить своим подопечным некоторые римские чиновники, впрочем отнюдь не всегда удостаиваясь за это благодарности правительства.
Случалось, что эта муниципальная буржуазия выдвигала из своих рядов высших сановников империи. Фибилис (Аннуна) был родиной обоих Антистиев, из которых один играл видную роль при Марке Аврелии, а второй стал зятем императора. В ту же эпоху житель Сикки Венерии (аль-Кефа) занимал положение, соответствующее должности министра финансов (procurator arationibus).
Оба Аттия, являвшиеся выходцами из Тубурбона Майуса (Хеншир Касба) и Ухи Майуса (Хеншир ад-Дуамес), завершили свою карьеру постами префектов претория, командуя войсками в Италии и заседая в высшем апелляционном суде. Первый африканец, ставший консулом, по крайней мере первый, о котором мы знаем, — уроженец Цирты Кв. Аврелий Пактумей Клемент был современником Веспасиана. Наконец, Септимий Север, африканец из Большого Лепсиса, достиг императорской власти (193 год).
Распространение культа императора и периодический созыв представителей городов на собрания, имевшие право высказывать пожелания, очевидно, создавали иллюзию слияния воедино победителей и побежденных и контроля со стороны управляемых над правителями.
Фактически же Рим опирался на муниципальную аристократию, чтобы развивать, совершенно не заботясь о нуждах местного населения, колонизацию Берберии.
IV. Экономическое развитие и колонизация
Берберия — эксплуатируемая колония. Берберия была для Рима не переселенческой, а эксплуатируемой колонией. Италийская экспансия во времена римской империи, как и в наши дни, не диктовалась демографическими потребностями. В последний период существования Республики Италия насчитывала, быть может, около 14 млн. жителей, из которых 4 млн. составляли рабы. Сокращение народонаселения, которое Август тщетно пытался остановить, и приток крестьян с полуострова к раскинувшей свои щупальца столице еще более замедляли процесс эмиграции. Поэтому численность иностранцев никогда не была значительной в Магрибе. Если не считать высокопоставленных чиновников, крупных землевладельцев, живших в виде исключения в своих поместьях, дельцов в портах или крупных городских центрах и потомков ветеранов, население Магриба состояло почти исключительно из берберов. Следовательно, говоря о римской колонизации, не следует забывать, что Рим «умиротворял» и организовывал Берберию, а дело делали туземцы.
Процветание Магриба при ранней империи вошло в поговорку. «Житница Рима» еще и сейчас остается одним из тех удобных общих мест, которые являются якорем спасения для официальных ораторов и публицистов. Страна, которую колонизовали римляне, отнюдь не отличалась плодородием. Тогда, как и сейчас, недостаток удобных земель, наличие в почве известкового слоя, не поддающегося плугу, и засушливость климата не позволяли собирать высокие урожаи, разве только в порядке исключения. Однако развитие орошения, вплоть до района лим, позволяло, очевидно, использовать под земледелие области, ныне заброшенные. При отсутствии в этих провинциях промышленности земля оставалась единственным источником богатства.
Земледелие в I веке. Пшеница. С земледелием берберов познакомили не римляне. Еще задолго до них его развивали в Африке Карфаген и нумидийские цари. До римлян в Триполитании и в Тунисе культивировали оливу и виноград, сеяли пшеницу и ячмень, хотя в других местностях знали только зерновые. Императоры содействовали развитию сельского хозяйства тем, что поддерживали мир, умножали средства производства, оживляли пастбищные земли и организовывали сбыт продукции. Так, Африка приобрела вид большого, систематически возделываемого поместья.
На протяжении I века правительство насаждало культуру твердой пшеницы, руководствуясь в первую очередь политическими соображениями. Со времен Августа 200 тысяч граждан Рима потребляли бесплатно миллион буассо хлеба в месяц, которые обезлюдевшая Италия с ее многочисленными болотами и пустошами была не в состоянии произвести. Недостаток хлеба по всей империи, который отнюдь не компенсировался перепроизводством вина и оливкового масла, вызывал голодовки и мятежи. Рим пытался преодолеть хлебный кризис, предписывая расширять посевы зерновых за счет виноградников и оливковых рощ. Домициан попытался даже запретить посадку виноградной лозы. Эти меры применялись, в частности, в Африке, которая становилась страной монокультуры. Переход к монокультуре в Африке был осуществлен тем быстрее, что фосфорнокислые и неистощенные земли Дахлы, Сусского Сахеля, районов Сук-Ахраса, Гельмы, Константины и Сетифа, равнины Сидибель-Аббеса давали хорошие урожаи. Плиний пишет о посевах, которые давали сам-сто пятьдесят, о кустах почти в 400 стеблей, выросших из одного зерна. Урожаи сам-сто и более, как показал Ж. Дэпуа, не были «ботаническим чудом», но все же составляли, очевидно, исключение и достигались только в особенно благоприятные годы на ограниченных участках земли.
Урожай сам-десять, приводимый Святым Августином для Гетулии, очевидно, более соответствовал действительности. Что
