— Капитан, ты чего? Мы уже два раза встречались?

— Сдать оружие!

— Держи, — отдал ему бластер.

— Нож?

— Забирай, я сегодня добрый, — достал нож из ножен и отдал ему.

— Руки.

На меня надели наручники, и мы направились в СБ. Там меня завели сразу в допросную.

— Блез Абдулаиджи? — спросил капитан.

— Нет.

— Хватит паясничать!

— Капитан, мы не первый раз разговариваем, и ты прекрасно знаешь кто я. Что за глупые вопросы?

— По протоколу допроса я обязан задать данный вопрос.

— А я могу на него не отвечать?

— Можешь.

— Тогда не стану.

— На тебя поступила жалоба.

— Я даже знаю от кого. Хочешь, угадаю?

— Нет. Объясни мне лучше. Вот ты на станцию прилетел совсем недавно. Вот как так получается, что из всех прилетевших, ты побывал у нас больше всех за этот месяц?

— Э-э-э я даже не знаю, карма наверно плохая у меня.

— А по-моему ты решил нас завалить работой. Вот чего тебе тихо-мирно не работается? Зачем ты вчера попёрся вчера к ней в каюту?

— Так мне заявку старший техник дал?

— И что, ты не знал, куда идёшь?

— Нет, я только сегодня узнал.

— Ты не новичок на флоте и должен был прекрасно знать, что кого попало к командованию, не отправляют.

— Да я не знал кто она. Правда.

— Вся станция знает, а он нет. Абдулаиджи ты не пытайся выглядеть тупым, у тебя это не получается.

— Ну я же ничего не сделал. Работу выполнил, её не трогал, удрал из каюты. Какие, ко мне претензии?

— Лучше бы ты застрелился, проблем из-за тебя меньше было бы.

— По себе судишь капитан?

— Вот объясни мне теперь, откуда у тебя сто тысяч кредов, что ты поставил на себя перед поединком с Вараном?

— Заработал в полиции.

— Это точно не был твой официальный заработок. Откуда креды?

— Ставил на себя также в боях.

— Подтвердить документально можешь?

— Нет.

— Вот почему-то я так и думал. Одни проблемы из-за тебя Абдулаиджи. Посидишь теперь в камере и подумаешь. Хотя такой злой, я давно её не помню.

— Почему злой?

— Он ещё спрашивает. Понимаешь, когда она становится злая, она начинает искать разные косяки у командования флотом. В свою очередь, командование флота начинает сильно нервничать, а когда начинает нервничать командование флота, эта нервозность сильно сказывается на подчинённых, то есть на нас. Понял?

— Нет.

— Всё ты понял! Вот и думай теперь, как ты будешь успокаивать командование флотом.

— Я?

— Ну не я же. Ты его разозлил, тебе и успокаивать.

— Что всё командование придётся успокаивать?

— Разумеется.

— Я не могу, я — раненый.

— Это тебя не оправдывает.

Вообще, я пребывал в полном шоке от происходящего и совсем не понимал, чего он от меня хочет. Справедливо полагая, что ничего не нарушал. Нет, я понимал, конечно, на что он постоянно намекает, но был категорически против такого отношения к себе. Я не чья-то постельная игрушка! Собственно, на этом допрос закончился. Меня посадили в камеру.

В этот раз меня отправили в камеру на четверых. Двое, там уже прохлаждались, и их я где-то видел раньше. Вроде здесь же встречались раньше.

— Здорово парни, — поздоровался я с ними.

— Это кого к нам ещё подсадили? — поинтересовался один из них.

— Тебя это не касается.

— Ты смотри Касыр, нам грубияна подсадили.

Честно говоря, я был откровенно удивлён происходящим, зная, кто я, эти двое решили, что вдвоём могут со мной справиться или это такая подстава? Сейчас можно ожидать всё что угодно от сбшников. Это у них такая операция по принуждению меня к сексу с этой дамочкой?

— Слышишь придурок, я боец лиги, у тебя есть десять секунд, чтобы извиниться или ваши тушки будут долго отскребать от стен этой камеры.

Что произошло дальше, я не понял, совершенно неожиданно, всё поплыло перед глазами, ноги подкосились, и я рухнул на пол без сознания.

Сознание ко мне вернулось в виде сильной боли, я попытался открыть глаза, но не мог. Один глаз с трудом приоткрылся, второй вообще не хотел открываться. Что произошло, я совершенно не понял. Это точно был не станер. Не было у меня характерного покалывания после станера. Кроме того, я хорошо видел руки обоих. В них точно ничего не было из оружия. Тогда как меня вырубили? Я попытался приоткрыть глаз посильнее, чтобы рассмотреть окружающую обстановку. Пока, кроме лужи собственной крови, в которой я сейчас лежал, ничего не видел. Ни рук не ног я не чувствовал, но чувствительность быстро возвращалась и отзывалась сильной болью в конечностях. С трудом осмотрев одним глазом окружающую обстановку, понял, что нахожусь по-прежнему в той же камере. Парочка, что меня только что хорошо попинала, что-то негромко обсуждала между собой около коек. Мне было плохо слышно, о чём они между собой говорят.

— Вроде пришёл в себя? — спросил тот, который Касыр, посмотрев на меня.

— Не должен вроде, — ответил неуверенно второй.

— Говорю тебе, он пришёл в себя, вон смотри, глаз приоткрыт.

— Да глаз так и был.

— Проверь его.

— Чего его проверять?

— Как бы ни сдох, нам тогда мало не покажется.

— Да не сдох он, точно тебе говорю.

— Проверь!

Второй немного приблизился и здесь я среагировал, удар ногой от меня, он совсем не ожидал. Нижняя подсечка у меня всегда получалось великолепно. Потеряв равновесие, он попытался рухнуть на пол, но немного не долетев до пола, получил второй удар ногой в грудь и сменил направление полёта на горизонтальное и отправился осваивать новые горизонты в сторону ближайшей койки. Его полёт закончился, когда его голова и боковая стойка кровати встретились. Голова такую встречу вроде выдержала, но сознание его покинуло, а вот боковая стойка кровати пострадала — она погнулась. Хотя руки у меня по-прежнему были в наручниках, но со вторым я рассчитывал разобраться и так. Вот только у меня снова всё поплыло перед глазами, и я отключился.

— Ты что творишь? — услышал я сквозь какую-то пелену. — Это спецсредство, его нельзя применять так. Что я буду должен написать в отчёте, если ты ему мозги выжег?

— А что я