– Мы такие дурынды.

Майя тоже смеется, и смех длится до тех пор, пока не остается никакой неловкости.

Младший брат Обри, Эрик, возвращается домой на закате, сжимая в руках набор карточек.

– Привет, – говорит он, задерживаясь на крыльце. Он смотрит на свою сестру-подростка снизу вверх и знает, что его могут прогнать в любую секунду. – Знаешь, – выпаливает он, – я получил своего Чаризарда обратно!

– Да ты что! – восклицает Обри. – Так держать, чувак!

Эрик сияет и показывает им карточку, на лицевой стороне которой изображен маленький монстр. Майя знает этого мальчишку с шести лет, голубые глаза широко распахнуты от любопытства, чем бы ни занимались его крутая старшая сестра и ее подруга. Раньше Майя считала его надоедливым, но теперь у нее появилось желание обнять его.

– Милый! – говорит она, глядя на карточку.

– На плите макароны с сыром, – сообщает Обри.

– А что вы тут делаете? – любопытствует он.

– Просто болтаем, малыш. Иди в дом и поешь. – Он выглядит разочарованным, но делает, как говорит сестра.

Майя собирается рассказать ей о Фрэнке, когда Обри сообщает:

– Я решила подать заявление в Университет Луизианы. Не в этом году, очевидно, но в следующем.

– Что? О боже мой!

– Знаю!

– Почему Луизиана?

Обри считает, что Луизиана – это круто, все эти протоки, испанский мох и Марди Гра[45] в Новом Орлеане. Она хочет половить бусы на шумном параде. Другая причина заключается в том, что у нее есть возможность получить там оплату обучения от государства.

– У моей мамы есть двоюродная сестра Джастина, – объясняет она, – которая живет в Лафайете, и с сегодняшнего дня я получаю всю свою почту по ее адресу. В следующем месяце я поеду туда, чтобы зарегистрироваться для голосования и получить читательский билет. Я просматриваю Craigslist[46] на предмет разовой временной работы, пока буду там, могу например набивать конверты или что-то в этом роде, чтобы иметь трудовой стаж.

– Ты думаешь, это сработает?

Обри настроена оптимистично:

– Вполне возможно.

– Держу пари, ты поступишь.

– У них высокий проходной балл. Семьдесят пять процентов или около того. К тому же я пока не определилась, что хочу изучать.

– Это нормально, многие не знают, какое направление выбрать.

– Ты знаешь.

Майя пожимает плечами. Конечно, она собирается специализироваться на английском, чтобы изучать магический реализм, как это делал ее отец, и стать известным писателем, каким должен был стать он.

– Ты пишешь стихи, – говорит она. – Может быть, ты тоже могла бы заняться писательством?

– Я больше склоняюсь к психологии. Меня всегда интересовало, почему люди делают то, что они делают. Потом есть еще философия… Я, честно говоря, ничего об этом не знаю, но я хочу, понимаешь? Похоже, это то, что мне бы понравилось.

– Определенно, – соглашается Майя. – Ты такой философ.

Обри улыбается и выглядит счастливее, чем за все лето.

– И, – небрежно добавляет она, – на всякий случай, если я не поступлю в Луизиане, я также подам документы в Массачусетс Амхерст, Массачусетс Лоуэлл и, эм… в Бостонский университет.

Майя старается не задеть гордость подруги: Обри возненавидела бы любого, даже Майю, подумай они, что она следует за ними.

– Хорошая идея, но я абсолютно уверена, что в конечном итоге ты поступишь в Луизиане. И это будет потрясающе, и я приеду навестить тебя и…

– Мы поедем в Новый Орлеан!

– Да!

Они лучезарно улыбаются друг другу. Небо темнеет.

– Знаешь, – говорит Обри, – не думаю, что сделала бы это, если бы не ты.

– О, мне кажется…

– Нет, правда. Всегда считала колледж чем-то таким, чем занимаются другие люди. Никогда не думала, что захочу поступать, но потом, когда ты поступила, поехала смотреть общежития и начала говорить о занятиях, которые собираешься посещать… это заставило меня ревновать, я просто места себе не находила. И это заставило меня осознать, что да, я действительно хочу поступить в колледж. И почему, черт возьми, я не должна этого делать?

Во дворе мигают светлячки, как беспокойное созвездие, за которым Майя и Обри наблюдают некоторое время, прежде чем войти внутрь, чтобы собраться на концерт. Когда Обри спрашивает о Фрэнке, Майя подумывает рассказать ей все – о его красивом, но жутковатом коттедже в лесу и об отрезке времени, который она там потеряла, – но с каждым проходящим часом все это кажется все более невероятным. Ее уверенность тает. Не говоря уже о том, что сегодняшний вечер обещает быть веселым, и она не хочет, чтобы Фрэнк в нем присутствовал. Не хочет возвращаться к тому, что он наговорил ей по телефону.

– Ты была права, – это все, что она пока сообщает Обри. – Долгая история, но да – Фрэнк определенно странный.

* * *

Tender Wallpaper – это трио сестер, которые гармонируют так, как могут только сестры, под аккомпанемент синтезаторов и ударных. Их образы и музыка мрачны и театральны; они появляются на сцене, задрапированной блестками и освещением, напоминающим подводное. Их голоса тоже звучат будто из-под воды, похожие на голоса сирен под аккомпанемент пианино. Майя и Обри уже однажды видели их на концерте, и в прошлый раз девушки из группы обыграли тот факт, что они сестры, нарядившись как Мойры. В хореографии фигурировала гигантская катушка платиновой нити: одна сестра разматывала нить, другая измеряла ее, а третья обрезала большими ножницами. Но сегодня вечером Майя не может уловить тему. Они с Обри протолкались к передней части зала средних размеров и стоят рядом со сценой, покачиваясь в такт музыке. Сестры одеты в длинные облегающие платья и накидки, одна – в зеленую, вторая – в красную, третья – в синюю.

– Кого они изображают? – спрашивает Майя у Обри между песнями.

Обри улыбается:

– В самом деле? Ты правда не понимаешь?

Начинается новая песня, а Майя все ломает голову над темой концерта, но она не может вспомнить ни одного другого известного трио, в которое сестры могли бы переодеться. Она даже начинает задумываться, не издевается ли над ней Обри. Это было бы очень в ее духе.

Ближе к концу шоу сестры начинают водить пальцами над зрителями, словно произнося заклинания, и свет сходит с ума, лучи зеленого, красного и синего цвета накладываются друг на друга, переходя в более темные оттенки, по мере того как голоса сливаются в нечто, что звучит не как гармония, а единым голосом огромного божественного, не-совсем-человеческого существа.

– Просто скажи мне, – требует Майя, когда песня заканчивается.

Обри прикладывает ладони к уху своей подруги и говорит:

– Флора, Фауна и Меривеза.

Конечно! Феи-крестные из «Спящей красавицы». Майя не смотрела этот фильм