Шрифт:
Закладка:
Выбирать пришлось долго, бабки и пьющие тетки около вокзала предлагают какие-то комнатенки в своих квартирах, кровати в проходе и все такое прочее. От трешки до пятерки, очень нужные потрепанным женщинам непонятного возраста на выпивку. Минут двадцать пришлось ходить по кругу, отказываясь от комнат, пока не подошла приличная бабуля и не предложила отдельную квартиру в центре за десятку в сутки.
— Беру за пятнадцать до утра послезавтра, — согласился я, — Чтобы белье было нормальное, а не после кого-то.
— Белье поменяем. Паспорт у тебя имеется, парень?
— Конечно.
— Ну, тогда пойдем, — бабуля позвала меня идти позади нее в десяти метрах, чтобы я не привлекал ненужного внимания и зашел в подъезд за ней следом.
Шли недолго, двушка в хрущевке с одной закрытой комнатой мне вполне подошла.
— Деньги вперед и паспорт в залог, — сурово сказала бабуля, показав мне квартиру, — а то знаю я вас…
Делать оказалось нечего, приличная комната с новым бельем на диване и газовой колонкой на кухне обещает горячую воду и определенный комфорт. Еды я себе уже купил немного в магазинчике около вокзала, чайной колбасы, хлеба, пачку грузинского чая. Чайник есть, газ тоже, поэтому я слушаю инструктаж, как пользоваться колонкой, отдаю деньги и документы и остаюсь один.
Ну, часть дела сделана, завтра можно последить за маньяком или найти квартиру капитана.
Глава 16
* * *
Старший лейтенант Васильев, занимающийся непрестижным делом сортировки анонимок, внезапно звонит товарищу подполковнику:
— Чего у тебя? Давай быстро!
— Снова похожее письмо, товарищ подполковник!
— На что похожее? Говори ясно!
— Тоже про авиакатастрофу! Как и то, которое про аэропорт Поти!
— Зайди ко мне.
В Большом доме работают с такой информацией постоянно, люди часто пишут анонимки про тех, кто слишком хорошо живет и кто что купил себе явно не по официальным доходам, которые все в Стране Советов примерно могут просчитать. Но очень уж активно такими делами комитет не занимается, это не по его ведомству. Если только по специальному приказу политического руководства. Поэтому копит информацию и хранит ее в папках на более-менее заметных людей в городе.
Хотя бы на начальников торгов и их заместителей, однако на всяких хамоватых продавщиц, кого-то там обругавших в очереди, хранить информацию невозможно. И их слишком много и хамят они не по одному разу в день. Это нужно целый отдел собирать такого же размера, а комитет в основном защищает само первое социалистическое государство в мире от врагов внешних и внутренних, но никак не занимается бытовыми историями.
Анонимки на вероятное будущее вообще не принимает к рассмотрению, даже если там конкретно указано, что и где должно произойти. До этого дня не принимались, но прошлая оказалась слишком уж конкретной, с датой и самим заметным происшествием. Все предсказанное случилось на самом деле, поэтому явный интерес остался.
Кто это так ловко и полноценно смог предугадать будущую катастрофу, да еще такую сильно выделяющуюся.
Не для народа советского, конечно, ему то знать ничего такого лишнего не положено, чтобы крепче спал, становился толще и все увереннее в том, что живет в самой лучшей в мире стране.
А эта информация именно для особых людей в черном, призванных блюдить и надзирать.
Стук в дверь среднего начальника комитета.
— Заходи! Показывай!
Лист из тетрадки в клетку передается в руки начальству.
— Так, значит, Ленинакан, ЯК-40, врежется в гору. Может погибнуть 21 человек. Это серьезно, — подполковник чешет затылок немного растерянным жестом.
— И что мне с этим детским письмом, да еще с анонимкой, к генералу идти? С докладом?
— Не могу знать, товарищ подполковник, — вытягивается Васильев.
— Нет, это не вариант. Так, а где прежнее письмо?
— У вас на столе оставил неделю назал.
Подполковник пытается найти его на столе, но не справляется с задачей, зовет на помощь старлея, однако письма все равно нет.
— Похоже, что в другие бумаги завалилось. Так его не найти. Ладно, ждем девятнадцатого числа. Мне не забудь напомнить. Свободен.
* * *
Ночь прошла спокойно, за окном по южному темно, всякие сверчки радуются жизни, я тоже сплю. Уснул сразу после душа, дверь в квартиру закрыл на ключ изнутри, чтобы обойтись без неожиданных сюрпризов.
Лег в кровать в девять вечера, натрескавшись колбасы с хлебом, успел еще до булочной на углу добежать, там взял городской и пару саек на утро. Хорошо бы еще сливочного масла найти, только думаю, что здесь это не так просто купить, как в Ленинграде. Больше никуда не пошел, устал сегодня за день беготни и раздумий.
Уснул в девять вечера, хотел еще о чем-то подумать, как отрубился сразу.
Зато проснулся в пять утра, даже раньше мини-будильника, поставил чайник и сидя в одних трусах, слопал обе сайки и пол батона.
Сегодня у меня есть выбор — что делать, раз уж билеты куплены на завтра только.
По смыслу получается, что утром можно поехать на всякий случай посмотреть, где находится квартира капитана. Чтобы потом не искать долго, а все четко понимать, где и как его можно встретить.
Может даже сейчас встречу и смогу передать свои слова. Пусть еще ровно полтора месяца до страшной трагедии, смысл послания не пройдет мимо ушей капитана точно. Очень уж он близок к его зоне ответственности. Этого должно хватить вполне, чтобы он не выпускал из поля зрения сложный момент с прохождением под мостом перед Ульяновском.
Если смогу сделать это сейчас, тогда потом у меня будет больше времени на маньяка.
Чикатило все равно с утра на занятиях пропадает, пускает слюньки на вкусную молодежь. Он в общагу приходит после занятий, как я уже видел, скорее всего и потом еще может что-то вести в учебном корпусе из общественной нагрузки. Недалеко от его техникума на карте есть большой парк, вспоминаю это потому, что много преступлений он совершил в парке «Авиатор» в Ростове-на-Дону.
Вряд ли он будет в самом Новочеркасске убивать людей, для этого дела вполне может выезжать в Ростов-на-Дону. В Можайские рощах и в парке «Авиатор» все убийства случились в этом же восемьдесят третьем и четвертом годах кажется.
Да, проживание в Новочеркасске ему точно не помешает
