По коже пробегает озноб, постепенно превращаясь в раскалённые солнечные лучи, безжалостно поджаривающие всех обителей блока «А» и колодца-карцера...

На мне — оранжевая роба и очень, до боли в пересохшем горле, хочется пить.

— К машине, — издалека, сквозь пелену воспоминаний доносится указание кого-то из парочки.

Кого — различить не могу, да и не хочу. Основное я сделал — вывел этих ряженых на улицу, убрав угрозу от мямли из хостела и всех, кто сейчас спит и почивает, набираясь сил к новому дню. Спинным мозгом чую: крепыши ребята серьёзные, их общественным мнением не проймёшь. Они по головам пройдут, если надо.

Смотри, паренёк-администратор в свой монитор с окошками. Смотри... И делай, что положено.

Дверь, закрываясь, мягко встречается с дверной рамой, еле слышно щёлкает магнитами замка. Шаг, другой, третий, скоро дорога.

Можно. Потом будет поздно. В бок упрётся пистолет, и...

Жар внутри совсем уж стал нестерпимым, как тогда, в полдень, в бетонном колодце с решёткой сверху.

Без всякой подготовки делаю резкий шаг назад. Туда, где должен находиться кто-то из двоих в рубахах навыпуск. Бью локтем за спину, отрешённо ощущая, как левая рука наталкивается на упругий, словно баскетбольный мяч, живот. Следом идёт непроизвольное уханье человека, словившего добротный тычок в пузо. Отлично, бережём голову от возможной сдачи.

Правильно выполненный удар оставляет свободу для манёвра и требует реализации полученного преимущества. Отскакиваю на полметра вперёд, одновременно разворачиваюсь. Вижу второго. Идёт не следом за «коллегой», а на полшага сместился в сторону и слегка приотстал. Прямым не достать, разве что с подходом.

Руки крепыша действуют вразнобой. Одна опускается к поясу, вторая впереди, как бы готовится отбить удар ноги.

Я оказался прав! В смысле, про оружие под рубашкой. Жест характерный, с поиском бумажника не спутаешь.

В поле зрения попадает первый «детектив». От моего тычка он пошатнулся, но уже почти вернулся в нормальное положение и замахивается, желая засветить мне в ухо. А что? Боковой чудесно пройдёт, особенно по близкой цели. Только кто ему позволит?

Предупреждая удар, без замаха и подготовки толкаю первого в грудь, при этом чувствую, как внутренний жар превращается в огонь, разгоняя кровь. Проколовшийся похититель вновь теряет равновесие, начиная планирование задницей на тротуар, рукой задевает «коллегу». Тот отдёргивает ладонь от пояса, сохраняя устойчивость.

Хочется добавить падающему в челюсть, наподдать, но я сдерживаюсь. Драка — последнее место, где нужны эмоции.

… Время течёт не медленно и не быстро. Время вне этих категорий. Быстро и медленно работает человеческое восприятие, ужимаясь или растягиваясь под влиянием обстоятельств. Кто лучше умеет им управлять, тот всегда контролирует ситуацию и опережает противника.

Я напал первым. Эффект неожиданности сработал, но он не вечен. Несколько ударов сердца, и конец. Значит, нужно спешить. Посмотрим, у кого нервы крепче…

Теперь ко второму. Иначе он дотянется до оружия, и наша милая потасовка перерастёт в мою личную трагедию. Это не те трепетные бандиты из дома Роны. Эти — отмороженные. По-другому я не могу назвать людей, засветивших собственные лица в хостеле. Понимают, что делают и как потом не попадаться.

Надеюсь, пугливый администратор уже набирает заветный номер или жмёт тревожную кнопку.

Действую предсказуемо. Ждёшь удар ногой? Пожалуйста. Лови, в пах. Дотянуться я не дотянусь, но такой «подарок» любой мужчина блокирует инстинктивно, обеими руками.

Между нами метра полтора. Далековато. Потому бью по футбольному, с подшагом.

Второй «детектив» не подводит, оправдывая мои ожидания. Отставляет зад, позабыв про оружие, напряжённо скрещивает ладони перед обожаемой ширинкой. Волнуется, наверное. Однако предсказуемость — тайная родственница импровизации. Прерывая удар, делаю большой шаг вперёд и, вытягиваясь что есть мочи, вцепляясь в чужую рубаху.

А теперь обратно, выставленная нога потрудится опорной… Работая всем телом, дёргаю «детектива» на себя, превращая рывок в бросок на тротуар.

Этот типчик тяжелее меня килограмм на двадцать, потому поначалу бросок идёт туго, под треск рвущейся ткани. Рожа у него отчего-то потная, напряжённая, вены на висках вздулись. Тяну ещё сильнее, ощущая, как тело противника понемногу поддаётся и в свою ипостась вступает хвалёная сила инерции, здорово ускоряя процесс. Совсем как в сказке про фермера и репу, только мне приходится собирать урожай без помощников, в гордом одиночестве (*).

— А-а-а!!! — кричит кто-то из нас на довольно высокой ноте.

Наверное, это я воплю, от усердия.

Физиономия «детектива» смещается вбок, за ней мелькает плечо, и я,