пропаганду» и не выдававшего въездных виз.{544} В конце концов В. Л. Копп 4 ноября 1920 г. направил ноту протеста, в которой решительно подчеркивалась «невозможность успешной коммерческой деятельности без привлечения из России специалистов-экспертов» и содержалось заявление, что миссии не остается ничего другого, как аннулировать сделанные заказы и воздержаться впредь от их выдачи германским фирмам.{545}Правительство Германии пошло на уступки: вопрос о въезде специалистов был решен положительно, в ноябре-декабре миссия получила разрешение создать специальный торговый отдел, а с января 1921 г. за главой советской миссии было фактически признано наименование «Полномочный торговый представитель РСФСР в Берлине». К концу года закупки советской миссии оценивались суммой в 300 млн. марок, что обеспечило Германии 20 % всего советского импорта (3-е место во внешнеторговом обороте РСФСР).{546}

18 февраля 1921 г. оба государства подписали предварительный протокол, который по существу означал со стороны Германии признание принципа советской монополии внешней торговли и устанавливал неприкосновенность расчетных средств, ценностей, товаров, ввозимых из РСФСР в эту страну. Протокол содержал рекомендации правительствам подписать соглашение о взаимном обмене торговыми представительствами.{547} Вскоре после заключения англо-советского договора, убедившись в крахе кронштадтского мятежа, 6 мая 1921 г. германское правительство заключило с Советской Россией соглашение о признании РСФСР де-факто, обмене официальными представительствами и торговыми работниками.{548} В результате в 1921 г. резко возрос товарооборот между двумя странами: экспорт из Советской России составил 1.6 млн, руб. золотом (в 1920 г. он практически не осуществлялся), а импорт увеличился за то же время в девять раз. Германия вышла на 2-е место во внешнеторговом обороте РСФСР.{549}

Торгово-политические соглашения с Советской Россией, аналогичные англо-советскому договору 16 марта, подписали также Норвегия (2 сентября 1921 г.), Австрия (7 декабря 1921 г.).

Некоторый сдвиг произошел и в области коммерческих отношений с Соединенными Штатами. Их правительство по-прежнему в целом придерживалось крайне негативной линии торгово-политической блокады Советской России и отказывалось от ее признания даже де-факто. В ответ на предложение ВЦИК 20 марта 1921 г. Конгрессу и президенту Гардингу начать переговоры «для разрешения вопроса о деловых отношениях и о возобновлении торговли между Россией и Америкой»{550} министр торговли США и будущий президент Герберт Гувер сделал 22 марта специальное заявление. В нем отмечалось, что этот вопрос «является скорее политическим, чем экономическим, пока Россия находится под контролем большевиков», и содержался фактический отказ установить торгово-экономические отношения между двумя странами.{551}

Однако деловые круги страны проявляли интерес к хозяйственным связям с РСФСР, и правительство, не идя на нормализацию межгосударственных отношений, разрешало им вести торговлю на свой страх и риск. Поэтому коммерческие связи стали постепенно налаживаться. 30 декабря 1921 г. было заключено соглашение между правительством РСФСР и АРА (Американской администрации помощи) о закупке на советское золото (10 млн. долларов) значительного количества продовольствия в Америке, санкционированной администрацией США. Тем самым фактически была ликвидирована «золотая блокада» и со стороны этой крупнейшей империалистической державы.{552} Стал складываться и советский торговый аппарат в США, позволивший начать экспортно-импортные операции между двумя странами. Уже к лету 1921 г. созданное еще Мартенсом, но фактически бездействовавшее из-за блокады акционерное общество «Продэкско» и лондонский «Аркос» закупили свыше 600 тыс. пар обуви, сельскохозяйственные машины, партию угля.{553} В конце 1921 — начале 1922 г. лондонский «Аркос» создает свое постоянное отделение в Нью-Йорке, получившее название «Аркос-Америка».

Уже в 1921 г. Соединенные Штаты занимали 8-е место во внешторговом обороте РСФСР (после Англии и Германии) и удерживали его на протяжении 1922–1923 гг.{554}

Сколь сложной и тяжелой была борьба за окончательную ликвидацию торгово-политической блокады и установление равноправных торговых отношений, показывает и деятельность советской экономической делегации в Италии, которую возглавил В. В. Воровский.

Вопрос об обмене такими делегациями был согласован с итальянским правительством еще летом 1920 г.,{555} но оно тормозило осуществление этой договоренности, и в Риме с октября 1920 г. действовало лишь отделение лондонского «Аркоса». Между тем, когда в конце сентября 1920 г. встал вопрос о назначении руководителя экономической делегации в Италии, Г. В. Чичерин особо подчеркивал, что «это должна быть крупная личность».{556} Было решено послать туда В. В. Воровского. Но пока ожидали разрешения на визу, он заболел брюшным тифом. Сначала состояние его было очень тяжелым, затем, когда кризис миновал, В. И. Ленин попросил врачей позволить ему навестить Воровского в больнице и товарищеской беседой поддержать его. Управлявший делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевич так вспоминает об этой встрече: «Владимир Ильич вошел и особенно приветливо приблизился к нему, еще издали погрозив пальцем.

— Позвольте представиться, — голодающий индус из владений его величества короля английского, — как всегда шутя сам над собой, улыбаясь, полушопотом проговорил Вацлав Вацлавович.

— Но нам нужно, чтобы вы были абсолютно здоровы! Италия вас ждет, а вы так плохо себя ведете, — пошутил Владимир Ильич.

Вацлав Вацлавович оживился и стал энергично говорить.

— Тише, тише, нельзя так, — тихонько сказал Владимир Ильич, — вы помолчите, а я вам расскажу, вам не надо тратить силы».{557}

Вскоре выздоровевший В. В. Воровский во главе советской экономической делегации выехал в Италию, 14 марта 1921 г. на центральном вокзале Рима «Тер-мини» их встречали немногочисленные сотрудники итальянского отделения «Аркоса». В Москве еще не растаял снег, а в Риме уже ярко светило южное солнце. Однако встречавшие Воровского не скрывали своей озабоченности: «Вы попали к нам в невеселое время: реакция переходит в наступление».{558}

Делегации вскоре пришлось испытать на себе и угрозы фашистов, и недоброжелательное отношение властей. Враждебные акты против сотрудников советской экономической делегации следовали один за другим. Началось с таможни, где вопреки согласованному с итальянским правительством положению о неприкосновенности имущества делегации ее багаж был вскрыт и подвергнут досмотру. В. В. Воровский в знак протеста отклонил уже назначенную встречу с министром иностранных дел Италии графом Сфорцей. Советский дипломат в этих условиях действовал весьма твердо и решительно. Он отказался послать представителя делегации присутствовать при вскрытии багажа и направил несколько нот итальянскому правительству, требуя соблюдения тех дипломатических привилегий, которыми наделялись, согласно договоренности, представительства РСФСР и Италии.

В то время в Италии резко обострилась классовая борьба и на сцену вышел фашизм, который использовался империалистической буржуазией для подавления революционного движения. Фашисты избрали объектом провокаций и гостиницу «Лондра», где помещались сотрудники советской экономической делегации. Как вспоминал один из ее членов, Я. Страуян, «мелкие неприятности устраивались нам каждый день или, правильнее говоря, каждую ночь. Мимо «Albergo di Londra» в поздние ночные часы прохаживались группы молодых гуляк с пением, с криками и бросали по нашему адресу и по адресу Советской России всякие угрозы. На