Шрифт:
Закладка:
Дойдя до места, где я обнаружил крест, я указал на него представителю собора и даже нарисовал на земле, в каком положении находится крест, указав глубину от поверхности земли. Все это происходило под объективами телевизионных камер. Тут же начались раскопки и буквально через десять минут, реликвия оказалась в руках настоятеля. Который сразу же после того как у него в руках оказался крест, вручил мне заранее оговоренный чек на пятьдесят тысяч долларов.
Еще по дороге сюда, представитель консульства, тихо предложил мне вернуть чек обратно, сказав, что-нибудь пафосно-благородное, сказав, что компенсирует мне эту сумму из фонда консульства. Я понял, что отказывать не стоит. И даже если компенсация будет меньше, мне это только пойдет на пользу. В конце концов, известность в Америке значит очень многое, и приносит очень неплохие дивиденды. А благотворительность, вдобавок ко всему, позволяет сократить налоги. А известности одной только находкой я уже получил довольно много. А если еще и передам этот чек на благотворительность, то наверняка это пойдет мне только на пользу.
Поэтому едва получив чек на руки, я поднял правую руку призывая к молчанию толпы, и как только шум слегка поутих, произнес в поднесенные кол мне микрофоны следующее:
— Я понимаю, что Филиппины, не слишком богатая страна. И потому я рад тому, что мои действия вернули собору Святого Августина утерянную пять веков назад драгоценную реликвию. Надеюсь отцы-настоятели собора, не спрячут вновь обретенную реликвию от собственных граждан, и любой желающий сможет взглянуть на чудесный крест принадлежащий отцу-основателю этого Собора. Пусть же и мой скромный вклад послужит возвеличиванию нашей матери-церкви, даст возможность приобщиться к ее дарам юным прихожанам этой страны. И если эти деньги позволят накормить и одеть хотя бы несколько десятков детей сирот, я и моя страны, будем счастливы, что сумели привнести свой скромный вклад в это благое дело.
С этим словами я протянул чек, врученный мне отцом-настоятелем, опускаясь на колено и прося благословить меня. Вообще-то я хоть и крещеный хрисианин, но по большому счету атеист, коим меня воспитали в СССР, поэтому получить благословение от католиканской церкви, было для меня, сродни качественного исполнения своей роли в местном театре.
— Эндрю, честное слово, ты мне сделал сегодняшний день! — Подвозивший меня до отеля представитель консульства не просто улыбался, он был доволен как кот, обожравшийся дармовой сметены.
— Будь уверен, еще больший почет тебя ожидает в США. — В какой-то момент он притормозил, на минуту задумался, а после произнес. — Слушай, а может тебе стоит побродить по землям Филиппин, и поискать «Золото Малайского тигра»? Хотя это скорее легенды. Уже столько перекопали, а нашли всего ничего. Но если, вдруг появится такое желание, только шепни. Разыщу все сведения и карты, какие только есть, и обеспечу вывоз всего этого в США, за 50%, устроит? — Он оглушительно расхохотался — Ладно, не обижайся это шутка.
О компенсации было благополучно забыто, впрочем, я и не настаивал, прекрасно понимая, что ничего с этого дела заиметь не получится. Хорошо хоть оставили в покое, и выдали в консульстве бумагу, подтверждающую то, что мною было порачено 50 000$ на благотворительность. Да и кое-какая известность тоже не помешает. В Америке это приносит неплохие плоды. Но дело совсем в другом. Например в том, что если я раньше, для того чтобы вытянуть из-под земли кусок металла, носил с собою строительную кельму, то сейчас, благодаря наблюдению за хиллером, научился вытягивать металл только с помощью своих способностей. А это уже огромный плюс.
Похоже известность это не только плюс, но и минус, и подчас довольно большой. Едва успел вернуться на Оаху, как прямо в аэропорту, ко мне прицепилась какая-то пьяная негритянка, требуя от меня денег.
— С какого перепугу, я тебе должен денег? — удивленно спросил я.
— Ну ты же раздаешь по полсотни тысяч грязным Филиппинцам, почему бы не поддержать собственных граждан.
— А ты значит собственный гражданин? — переспросил я.
— Типа, да. А не дашь, щас закричу, и обвиню тебя в домогательстве.
Да, такое здесь иногда происходит. Сейчас, разумеется, пока еще не особенно сильно, потому как закону об отмене сегрегации всего чуть больше десяти лет. И если и сняли таблички поясняющие о том, можно ли заходить сюда цветным или нет, но тем не менее отношение к ним все еще оставляет желать лучшего. Даже если эта дура попробует закричать и обвинить меня в чем-то предосудительном, то с этим довольно быстро разберутся, и пострадает скорее она, чем я. И до нее это не доходит по той простой причине, что она просто либо пьяна, либо заглотила какие-то вещества. Впрочем, любому человеку, можно найти применение.
— Ты хочешь денег? Может тебе еще и мужика подогнать? — с улыбкой задаю вопрос.
— А, что-о-о-о? — произносит она, жеманясь и оглядывая меня с ног до головы. — Ты мне тоже нравишься.
— Ну, пойдем. — Отвечаю я и, открыв дверь предлагаю ей выйти из здания аэропорта. Думаю, барон будет рад за то, что я нашел ему прелестную Черную Пятницу. Мне даже понравился этот каламбур. Черная Пятница, это звучит лихо, даст бесплатно, да еще и со скидками. Особенно в свете полугодового воздержания. Заодно и слегка перевоспитает своего будущего сожителя.
Дома все было почти по-прежнему, разве что местный полицейский поздравил меня с находкой, и слегка позавидовал моей удаче. Здесь очень ревностно относятся к удаче, стараясь при этом не упустить свою, используя для того любой подходящий момент. И хотя тебе будут изо всех сил завидовать, искать твоего расположения, и стараться быть ближе к тебе, но только для того, чтобы перехватить твою удачу. Перехватить и сразу же забыть о твоем существовании, опять же для того, чтобы эту удачу не бай бог, не спугнуть. Может именно потому все американцы и ярые индивидуалисты.
Здесь невозможно вызвать никого на откровенность, поговорить по душам, или просто нажраться до поросячьего визга, и по-человечески пообщаться с кем-то, заодно выяснив, уважает ли меня собеседник, или нет. Разумеется, напиваются и здесь, вот только если у нас это заканчивается задушевными разговорами или дракой, здесь чаще всего просто засыпают. А попробуй, признайся любому из них в чем-то противозаконном на его взгляд, об этом тут же станет известно полиции. Любой наш, в лучшем случае позавидует твоей удаче, а если будет против таких действий, то постарается забыть об этом разговоре. Здесь все иначе. При этом твой собеседник будет абсолютно уверен в том, что поступил правильно, доложив о совершонном или готовящемся правонарушении. И даже тебе в глаза скажет, что это сделал именно он, искренне дожидаясь благодарности от тебя.
Здесь можно поговорить о погоде, о просмотренном фильме, о недавно услышанном концерте или матче любимой команды. Все остальное только внутри семьи, и то, если ты будешь уверен в том, что это там и останется, что тоже происходит далеко не всегда. Мне же очень не хватало подобного общения, и хотя бы, поэтому хотелось отправиться домой. Ненадолго, просто посмотреть, как изменился город в мое отсутствие, что появилось нового. Посидеть под раскидистой чинарой, с пиалой чая возле журчащего арыка, послушать неспешную беседу аксакалов, самому сказать, что-то подобающее, если разумеется тебе дадут такую возможность. Просто пройтись по шумным улицам, навестить старых приятелей, или завести себе новых. Сейчас у меня была такая возможность. Можно было попасть в союз просто в качестве туриста. Учитывая смену имени, облика, и всего остального вряд ли меня кто-то сможет узнать. К тому же я не думаю, что на въезде в страну, у меня будут брать отпечатки пальцев и сравнивать с имеющимися в картотеке.
Хотя с другой стороны с них станется. Впрочем, можно посетить страну и инкогнито. Насколько я знаю, для повседневной жизни, документы, особо не нужны. Они скорее могут понадобиться если
