— Я не сиятельство, — поправил меня он. — И даже не дворянин.

— У нас одарённых жалуют дворянством, а не лишают. С нашей точки зрения, лишение дворянства по этой причине является юридически ничтожным. Для Новгорода вы дворянин и граф. Кстати, герцог Оттон упоминал своего друга Клауса — полагаю, он имел в виду как раз вас?

— Меня, — улыбнулся он. — И всё же, барон, не стоит называть меня сиятельством. Если кто-то это услышит, у меня могут быть неприятности. Ордену паладинов это точно не понравится, да и моему брату тоже.

— Да уж, необычная ситуация, — сказал я, переглянувшись с Ленкой. — Ну что же, герр Клаус, как скажете. Кстати, если мой вопрос не покажется вам слишком личным — какой у вас ранг?

— В ордене довольно сложная система рангов, не совсем зависящая от личной силы. Точнее говоря, зависящая не только от неё. Но если говорить о вашей системе, то полагаю, примерно восьмой. Думаю, до девятого я всё же недотягиваю.

— Внушительно, — признал я. — Понятно, что Лада вряд ли могла вам что-то противопоставить.

— На самом деле могла, — возразил он. — Дело в том, что у нас с вами радикально отличающиеся методики развития. Вы добиваетесь совершенства в узкой области, тогда как мы сторонники универсальности. Например, я не столько боевик, сколько артефактор и алхимик. И неплохо лечу, кстати, хотя до целителя мне далеко.

— Необычный подход, — заинтересовался я. — А вот если, к примеру, вы возвыситесь. Ну, станете святым паладином — и что тогда? Вы станете Высшим артефактором? И Высшим алхимиком? И Высшим целителем, возможно?

— Нет-нет, — засмеялся он. — Для того чтобы стать Высшим артефактором, недостаточно высокого сродства с Господом, хотя это, конечно, необходимое условие. Прежде всего, нужно чувствовать сродство с материалом. Для вас это одно и то же, поскольку вы развиваетесь в одном направлении, но мы, универсалы, посредственны во всём.

— Ах, вот как! — дошло, наконец, до меня. — А я-то всё не мог понять, почему моя мать не считает себя Высшим алхимиком. Действительно, всё просто и логично — я мог бы и сам догадаться, если бы взял на себя труд немного подумать. Ведь в самом деле — возвышение вовсе не подразумевает автоматическое овладение специальностью. Вот что значит инерция мышления — ответ на виду, но ты на него даже не глядишь!

— Именно так, — подтвердил Клаус. — Путь к Господу и творческое совершенствование связаны, но это разные пути. Госпожа Лада очень сильный боевик — мы провели несколько тестовых боёв, и я сейчас понимаю, что моя победа вовсе не была гарантированной. Мне просто повезло, что она не ожидала серьёзного сопротивления.

— Не ожидала сопротивления? — я вопросительно посмотрел на Ладу, и та смутилась. — Сопротивления нужно ожидать всегда — чему тебя Менски учил? Я не стану никому рассказывать про твой промах, но ты сделай выводы, пожалуйста.

— Я уже сделала, — серьёзно ответила Лада. — Скажите, господин — что решено с моим выкупом?

— Всё улажено, забудь, — махнул я рукой. — Ты свободна и завтра можешь ехать домой.

— Домой — в смысле в Новгород?

— Именно туда, — подтвердил я. — После освобождения из плена ты не можешь больше воевать — это не принято, да и вообще недостойно. Насколько я знаю, твои подчинённые уже в Новгороде.

— А я могу позже сама приехать в империю?

— Приехать в империю? Можешь, конечно, ты же не на цепи сидишь, — ответил я автоматически, а потом до меня дошло. — Так-так, и я даже догадываюсь, к кому ты собралась ехать. Я правильно догадался, герр Клаус?

— Правильно, — улыбнулся он.

— Ты, конечно, можешь ехать куда хочешь, Лада, — серьёзно сказал я. — Но в империю я бы тебе ехать не советовал. Здесь не любят ведьм, а ты именно ведьма, противная Господу. Ты знаешь, как появились новгородские Арди? Моя прабабка Орианна Арди была вынуждена бежать из Трира, потому что она оказалась сильной одарённой, и её собирались сжечь.

— Ну, такая дикость в наше время уже не встречается, — поморщился Клаус.

— Там всё действительно было не вполне чисто, — признал я. — В деле, похоже, круто замешалась политика, да и заключение диаконов-инквизиторов, возможно, было не совсем честным. Но это не так важно. Важно то, что эта опасность была воспринята настолько серьёзно, что семья организовала её побег, что им, кстати, очень дорого обошлось. То есть это всё-таки реальная опасность.

— Вроде ко мне здесь нормально относятся, — с сомнением заметила Лада.

— К тебе здесь нормально относятся только потому, что ты принадлежишь сильному отряду, нанятому высшим церковным иерархом. А в замке ты находилась на правах личной гостьи герцога. А вот если ты приедешь сама по себе, отношение к тебе, скорее всего, будет другим. А учитывая, что за тобой уже никто не будет стоять…

— Барон прав, Лада, — хмуро сказал Клаус. — Опасность не то чтобы очень большая, но это реальный риск. Скажите, барон — а если я приеду к Ладе?

— А орден паладинов отпустит вас к язычникам? — удивился я.

— Мы всё-таки не рабы. Ну, начиная с определённой ступени. Я уже достиг такого положения, когда фактически нахожусь там добровольно, и меня никто не имеет права задержать.

— И никто при этом не покидает орден? — удивился я.

— А зачем?

— Ясно, — сразу же понял я. — Для большинства уход из ордена будет падением вниз.

— Совершенно верно, — подтвердил он. — Паладин, покидающий орден, сразу же потеряет очень многое. Он сразу же станет никем.

— Так вы хотите покинуть орден или просто взять отпуск?

— Для начала, наверное, просто отпуск, — задумался он. — Покинуть орден — это очень серьёзное решение. Я ведь всю жизнь в ордене, другой жизни и не знаю.

— И вы хотите знать, что вас может ожидать в Новгороде?

— Именно так, — кивнул Клаус.

— Никаких неожиданностей вас там не ждёт, — пожал плечами я. — Если хотите работать, то легко найдёте высокооплачиваемую работу. Да наше семейство вас и наймёт. Притеснять вас никто не будет — живите как хотите, делайте что хотите.

— А если я захочу там остаться навсегда?

— Тогда есть варианты, — я начал прикидывать. — Вас, конечно же, без вопросов признают потомственным дворянином. Вам даже поручители будут не нужны, вас просто включат в реестр. А вот если вы захотите занять более весомое положение в обществе, то это будет немного сложнее. Вы, возможно, знаете, что у нас непростые отношения с христианами? Я не собираюсь судить, насколько это обосновано, я просто сообщаю вам факты. Которые состоят в том, что христианин в нашем обществе занять высокое положение не может. А вот если вы откажетесь от христианства, то вас признают гербовым дворянином, и вы сразу сможете образовать аристократическое семейство. При этом вы получите голос в Совете Лучших. Вы войдёте в элиту нашего общества, но только не будучи христианином. Возможно, князь удовлетворится просто клятвой, что ваши потомки не примут христианства, но здесь я ничего не могу сказать уверенно.

— И князь поверит такой клятве? — усомнился Клаус.

— Конечно, поверит, — я удивлённо посмотрел на него. — Нарушение такой клятвы — это достаточный повод для лишения дворянства. Да и вообще, дворянство — это фикция, если оно не сопровождается признанием общества. Был у нас подобный случай, и я бы не хотел сам оказаться в такой ситуации. Что толку в том, что по бумагам ты гербовый дворянин, если другие дворяне не желают иметь с тобой никаких дел, княжеские чиновники любую твою бумагу кладут под сукно, а Суд Чести отказывается рассматривать твои иски? Любой простолюдин будет в лучшем положении.

— То есть вы можете меня заверить, что в случае отказа от христианства я смогу занять в княжестве высокое положение?

— Если говорить о гербовом дворянстве — безусловно. Вы — граф очень старого рода, для нас это неоспоримый факт. Реальное же положение больше зависит от богатства и влияния семьи, но здесь всё зависит от вас. Для вас, я думаю, наилучшим вариантом будет вассалитет. Впрочем, какой смысл обсуждать сейчас подобные детали?

Клаус рассеянно кивнул, погружённый в раздумья.

— А что, вы действительно готовы отказаться от христианства? — полюбопытствовал я.

— Не то чтобы готов, — пожал плечами он. — Я не рассматривал такой вариант. Но развитие магуса заставляет немного иначе взглянуть на веру — впрочем, вы и сами это понимаете.

— А скажи, Лада, — вдруг спросила Ленка. — Ты понимаешь, что если граф приедет в Новгород, то ты вряд ли сможешь быть его единственной женщиной? Я даже боюсь себе представить, какой длины очередь к нему выстроится.

— Мне достаточно того, что я буду первой, —