кресты на их груди. — Артуро наклоняется вперед, его взгляд прожигает меня насквозь. — Сиенна плакала неделями после смерти своей собаки. Представь, что будет, когда моя сестра узнает твой маленький секрет. Мне даже не нужно ничего делать, кроме как рассказать ей эту маленькую деталь, и она прибежит обратно домой.

— Может, она и убежит. Но я приду за ней и верну ее обратно.

— Ты не вернешь ее, Драго. Аджелло может быть безжалостным, но он никогда не заставит женщину вернуться к мужчине, которого она боится.

Я обхватываю свободной рукой горло Артуро и сжимаю его.

— Тогда мне придется позаботиться о том, чтобы ты ничего не смог рассказать Сиенне.

Левая рука Артуро взлетает вверх, в ответ хватая меня за горло.

— Ты можешь попытаться.

Стук распахивающаяся двери о стену и топот бегущих ног разносятся по дому. Пара рук обхватывает меня за талию, оттаскивая в сторону. Я пытаюсь ударить держащего меня человека локтем, но другой человек перехватывает мои конечности. Артуро отталкивается от стены и бросается на меня, но двое других парней хватают его и удерживают.

Входит дон Коза Ностры и встает посреди комнаты.

— Семейные разборки? — спрашивает он, глядя на меня, затем переводит взгляд на своего подчиненного.

— Да. Никак не можем договориться, где проведем следующее Рождество. У Артуро или у меня, — говорю я.

— Действительно. — Дон кивает своим людям. — Проводите господина Попова. Они могут закончить свои праздничные планы в другое время. А мне нужно поговорить с Артуро.

Я стряхиваю с себя держащих меня людей и делаю шаг к дону.

— Я знаю о твоей маленькой шпионской схеме. Это дерьмо прекращается прямо сейчас, Аджелло, или, клянусь Богом, ничем хорошим это не кончится.

Не дожидаясь его ответа, я поворачиваюсь и направляюсь к входной двери. Дойдя до порога, я оглядываюсь через плечо и встречаю взгляд Аджелло.

— И если твой подчиненный ещё раз посмеет вмешиваться в мою личную жизнь, мне придется его убить.

— Сиенна любит Артуро. Его убийство не пойдет на пользу твоему браку, — говорит он. — И Артуро не будет вмешиваться.

Я киваю и выхожу на улицу.

Чернила от сломанной ручки на одной из моих любимых футболок. Прекрасно. Я спешу через фойе, чтобы найти Кеву и попросить у нее пятновыводитель, когда слышу рев мотоцикла. Я выглядываю в окно, выходящее на подъездную дорожку, и вижу, как черный мотоцикл отъезжает в сторону. Заглушив двигатель, водитель выходит и снимает шлем. Это Драго. Я и не знала, что мой муж ездит на мотоцикле.

Драго оставляет шлем на ручке и подходит к входной двери. Я задыхаюсь, глядя на левую сторону его лица. Она вся в крови. Я бросаюсь к входу и успеваю добежать до него как раз в тот момент, когда он заходит внутрь.

— О Боже! — Я закрываю рот рукой, глядя на длинный порез на левой щеке. Из него все еще сочится кровь.

— Кева! — кричу я и делаю шаг вперед, протягивая руку к его подбородку, но он отдергивает голову.

— Тебе что, пять лет? — Я огрызаюсь и пытаюсь снова. — Дай посмотреть.

На этот раз он не двигается, и я беру его подбородок между пальцами, поворачивая его лицо в сторону.

— Господи, Драго. — Я фыркаю, глядя на его щеку. Порез длиной четыре дюйма.

— Что происходит… О Боже! — Кева подбегает ко мне сзади. — Отнеси его на кухню, Сиенна. Сейчас же.

Драго делает шаг, и моя рука падает с его лица. Я смотрю на его спину, пока он идет через фойе, а затем рысью бегу за ним.

— Сотри кровь с его лица. — Кева сует мне в руки кухонное полотенце и миску с теплой водой. — Я пойду принесу аптечку.

Я смотрю на миску в своих руках, потом на мужа, который садится на стул за кухонным столом.

— Дай-ка мне это, — говорит он, расстегивая пиджак. Белая рубашка под ним покрыта пятнами крови.

Я ставлю миску на стол и окунаю кухонное полотенце в воду. Драго тянется взять тряпку у меня из рук, но я отдергиваю ее.

— Не двигайся, — бормочу я и делаю шаг к его ногам. Осторожно я начинаю стирать кровь с его лица.

Начинаю с шеи, затем перехожу к подбородку. Моя рука дрожит, и дрожь усиливается по мере того, как я приближаюсь к порезу. Единственный раз, когда я видела столько крови, — это когда Артуро порезал ладонь, когда чистил рыбу десять лет назад. Я закричала и потеряла сознание.

Пальцы Драго обхватывают мое запястье, отводя мою руку от его лица.

— Похоже, ты не очень хорошо переносишь вид крови.

Я смотрю в его глаза.

— Я в порядке.

— У тебя такое бледное лицо, что оно становится зеленым. Дайте мне полотенце.

Я стиснула зубы.

— Нет.

Другая его рука ложится на мою спину и притягивает меня еще ближе, пока мои губы не оказываются в дюйме от его губ.

— Дай мне это гребаное полотенце, Сиенна.

— Нет. Ты сделаешь себе больно.

— Почему тебя это волнует?

— Мне все равно, — говорю я, касаясь его губ.

В кухню врывается Кева с коробкой, полной медицинских принадлежностей.

— И как же это случилось? — Она швыряет контейнер на стол.

Драго отпускает мое запястье.

— Ножом. У тебя там есть прививка от столбняка?

— По-твоему, я похожа на скорую помощь? — Кева огрызается и наклоняется, чтобы осмотреть его щеку. — Нужно наложить швы. Что случилось?

— Я побеседовал со своим шурином.

— Это сделал Артуро? — Я удивленно смотрю на него. — Но почему?

— Деловые разногласия.

— Идиоты, — говорит Кева, брызгая чем-то на его щеку. — Сиенна, там где-то есть швейный набор. Найди его.

— Может, ему лучше в больницу? — Я поворачиваюсь и начинаю рыться в припасах, остро ощущая руку Драго, которая все еще лежит на моей спине, прижимая меня к себе.

— Этот человек скорее умрет от потери крови, чем снова попадет в больницу.

Я передаю швейный набор Кеве, которая с помощью марли протирает порез Драго, и перевожу взгляд на шрам от ожога, виднеющийся над воротником его рубашки. Когда я снова поднимаю глаза, Кева двумя пальцами сжимает края раны, просовывая изогнутую иглу сквозь кожу, и зашивает ее прямо у меня на глазах. Я кладу дрожащую руку на другую щеку Драго и задерживаю дыхание.

Кева говорит, но ее слова звучат приглушенно, как будто кто-то закрыл мне уши. Быстрым движением она завязывает нить и обрезает ее.

— Еще одна.

В затылке раздается странный стук. Как будто мое сердце каким-то образом переместилось туда и теперь бьется в два раза чаще, чем обычно.

Это больно? Должно быть, больно, даже с