Он долгим вопросительным взглядом посмотрел на нас, как бы призывая согласиться.

– Действительно, – подхватил его мысль я, – удачнее война у тех же никарагуанцев или кубинцев, имеющих более понятные нам ценности… Но это не значит, что у вьетнамцев, кубинцев, корейцев, ангольцев создались или появились системы ценностей, близкие к социалистическим. У них просто перед глазами стоит ужас ценностей недавней американской жизни.

– А англичане в Афганистане? Ты знаешь? – спросил Юра Бориса и, обращаясь именно к нему, наверное, полагая, что я-то, об этом знаю точно… – Почему именно Афганистан признал Советское государство самым первым? Только большевики пришли к власти, и афганский шах признал Советскую Россию… Я теперь понял! Это не из-за того, что афганцы так любили русских или большевиков. И тем более не из-за того, что разделяли идеологию большевиков. Это из-за того, что афганцы так сильно ненавидели англичан! А Россия была врагом Соединённого Королевства… Всё просто.

– Поэтому можно продолжать, – поддерживая и соглашаясь, заговорил я. – Афганцы полюбили американцев, потому что они наши враги.

– А вот если бы американцы воевали против исламистов, – то афганцы полюбили бы нас? Но это не любовь! – сказал Боря, – это называется «дружба против».

– Вообще, воевать в чужой стране, за чужие ценности – занятие бессмысленное. Уважения это не приносит, – продолжил Юра. – У англичан с Афганистаном не получилось… У Штатов во Вьетнаме не получилось… А знаете почему? Дело в эгоизме! Эгоизме иностранного солдата в такой войне! Его самосохранение ради себя, и поэтому вся война тонет в эгоизме… Я сейчас не рассуждаю по поводу того, какие задачи ставит государство в такой войне. Любому солдату в войне на чужой территории через какое-то время становится безразлична задача государства. А вот желание выжить – важно. Когда воюешь за свою страну, за свою землю и свой народ, то возможно самопожертвование. А война за чужой народ и чужие проблемы подвержена сплошному эгоизму… Поэтому и обречена на неудачу.

– Не согласен, – возразил я, – в русском солдате очень сильна ментальность общинности и коллективизма. Мы дружим сильнее и бескорыстнее, мы ходим всегда вместе, мы даже живём лучше, когда в коллективе… Капитализм – это индивидуальность. Почему и советская идея в семнадцатом году пришлась по душе русскому человеку? Да потому, что там был коллективизм!

– То есть в России капитализм невозможен? – спросил меня Юра.

– Да, невозможен, – стал возбуждаться я, – капитализм в Советском Союзе – это нечто немыслимое… Если вдруг это когда-нибудь произойдёт… этот капитализм переделают, перекроят, да так, что его потом никто не узнает. Капитализм в России просуществовать долго не сможет. Нет, не сможет… А вот чем дальше человек от русского менталитета, тем ближе он к индивидуализму и эгоизму, вот таким в капитализме будет легко. Лозунг по жизни другой: «Живи один! Никому не верь! Надейся только на себя!» У наших «социалистических друзей» это получится просто.

– Правильно! Помощь любому другому – это ущемление собственных ресурсов.

– А вот помощь ради своей выгоды… Милости просим! – обрадовался я, что со мной согласились.

– Что ты хочешь сказать, что мы здесь помогаем афганцам ради своей выгоды? – спросил меня Инчаков.

– Конечно! Для выгоды государства и строя…

– Знаешь, на войне легко затеряться. Быть в Афганистане и ничего не делать – очень легко. Ещё бы, ты же на войне, здесь опасно, здесь стреляют… Тебя не спрашивают: а что ты там сделал? Глупых интересует: ты в человека стрелял? А умные вообще молчат. А надо бы спросить: что ты всё же здесь сделал? Сидел за колючей проволокой на блокпосту и охранял самого себя? И ещё со страху стрелял в любого, кто приближается к периметру колючей проволоки… Хотя такой тип поведения понятен и естественен для большинства. Страх! Несогласие, на подсознательном уровне, с тем, что происходит. Это же не защита Родины. Но это – разложение армии… А вот что ты здесь полезного сделал? Такой вопрос не задаётся. Достаточно того, что ты здесь был. А хотелось бы – не поступков ради выживания, а действий для приближения победы нашего оружия…

– Я согласен с тобой, – вставил Боря. – Не надо задавать дурацкий вопрос: «Что делать?» Надо делать и строить свою жизнь и жизнь вокруг. Как вы считаете, как вы сделаете – так и будет. Сделаете хорошо – будет хорошо вокруг. Сделаете плохо – за вас будут переделывать другие. И здесь надо поступать так же…

– Главное ещё и то, что отвечать за это «плохо» будут другие…

– Ладно! – кивнул Юра. – Хорошо, что наши мысли сходятся и в этом… Давайте лучше выпьем за то, чтобы Борю к ордену за эту операцию представили… Кстати, а что старший советник сказал по итогам-то?

– Да, честно сказать, ничего, – удручённо ответил Боря, – послушал. Почему-то повздыхал и говорит: «Ну хорошо. Отдыхайте…»

– И всё?!

– Да…

– Он, наверное, не понял, что произошло?

– А что, в провинции сейчас какие-то ещё операции происходят?

– Котов – человек умный и дальновидный. Я думаю, он ждёт сначала реакции руководства армии и представительства в Кабуле. А уж потом свою оценку выскажет…

– Знаешь, как доложишь, такая и реакция будет.

– Не скажи. Это для тебя так. А те, кто отвечают за всё… Им важно сообщить так, чтобы это соответствовало общей картине. Некоторые сначала ждут реакции начальства, а когда разберутся в ситуации, доклад делают… Хотя, что здесь может быть плохого?

– Да мне, по большому счёту, уже стало всё равно, что и как доложат, – грустно и как-то философски заговорил Боря. – Орденами и наградами я уже переболел. Мне другого хочется… Чтобы смысл всех наших действий был. Ведь здесь же можно пользу приносить, а можно просто срок пересидеть…

– Ну да! То, о чём мы только что и говорили… А ты, кстати, Борис, знаешь, каким способом победить в этой войне? – задал я свой провокационный вопрос.

– Нет, не знаю. Как победить в войне, не знаю, – стал рассуждать Борис. – А вот то, что здешняя власть должна уметь разговаривать с оппозицией… Что власти нужны сегодня хорошие переговорщики, которые основное население на сторону правительственных сил перетащат, – так это я точно знаю…

Борис подумал, поковырял вилкой в уже пустой тарелке нашего «праздничного» ужина и сказал:

– И ещё знаю точно, что местные старики говорят: «Мы не можем принять вашу веру…»

– Какую нашу веру? Православие? – изумился я.

– Да нет! – спокойно продолжал Боря. – Они говорят: «Ваша религия – коммунизм». Ну, не религия в прямом смысле этого слова, а то, чем мы живём, – идеология. Они говорят: «Не обращайте нас в вашу веру. Может,