—…на «Перуне» находятся только пилоты-испытатели, перегнавшие его к месту базирования, а экипаж, на днях закончивший подготовку к службе на этом корабле, вот-вот десантируется с еще одной боевой машины нового типа! А вот и они, первые выпускники спецфакультета одной из военных академий ВКС Российской Империи. Как видите, их пока только шестеро, хотя в идеале должно быть двадцать два. Но время играет против нас, поэтому эти молодые лейтенанты постараются сделать невозможное…

Пока он вещал, мы опустили и поляризовали линзы шлемов, оставили «Темрис» на Язву с Дариной, выбрались наружу и плотным строем двинулись к «Бенчу». Я, изображавший командира, шаге на пятом-шестом прикоснулся правой рукой к выпуклости скафа на запястье левой, и Файяна, наблюдавшая за нами с борта крейсера, опустила «столб» лифта.

Все время, пока мы поднимались в рубку, Император рассказывал сказки о самоотверженности ученых, инженеров, технологов, программистов и кого-то там еще, придумавших, рассчитавших и воплотивших в реальность каждый отдельно взятый узел этого «техно-магического чуда». А после получения третьего «плюсика» еще раз подчеркнул, что работы над «сотнями мелких проектов» шли в обстановке строжайшей секретности, потом «от всей души» поблагодарил «настоящих патриотов и подвижников», пообещал воздать им сторицей за все, что они уже сделали и еще сделают для Империи, посмотрел на коммуникатор и демонстративно откинулся на спинку кресла:

— Мне сообщили, что «Перун» готов к взлету. Предлагаю насладиться этой картиной, ибо такого взлета вы еще не видели…

С последним утверждением было сложно не согласиться: тяжелый ударный крейсер рванулся в высь не на огненном столбе, как «полагалось», а без каких-либо визуальных эффектов, за считанные мгновения превратился в точку и исчез!

— Как видите, несмотря на впечатляющие размеры, машина чрезвычайно мощная и шустрая! — довольно хохотнул государь и продолжил в том же духе: — Кстати, «Перун» умеет не только летать: сейчас режиссеры канала вывесят перед вами картинки с военных полигонов Новой Земли и Сахалина, и мы с вами увидим, как выглядит гнев Громовержца, заступающего на свое первое боевое дежурство…

…Демонстрировать все возможности «Бенча» никто не собирался, так что по целям на полигонах он отстрелялся одними лишь электромагнитными пушками. Но чудовищная скорость самых обычных болванок, кошмарные светозвуковые эффекты, сопровождавшие удар каждой «громовой плетью», и их умопомрачительная эффективность всколыхнули не только русскоязычный сегмент Сети, но и все остальные. И пусть активность жителей других государств планеты не шла ни в какое сравнение с активностью россиян, она все-таки была. Более того, основная масса иностранцев не тратила время на бессмысленное висение в социальных сетях и на новостных каналах, а сразу «стучалась» в Имперский, где либо униженно просила, либо нагло требовала помощи их странам. Причем, по возможности, первостепенной.

Впрочем, о кипении этих страстей мы узнавали из рассказов матушки, несмотря на серьезнейшую загрузку, как-то умудрявшейся держать руку на пульсе происходящего. А сами носились, высунув язык, сквозь «зеркала», да еще и с «рюкзаками» наперевес: перегоняли военную технику с Шеллема на космодром «мира звезд», а таремы с какими-то расходниками — в свободные боксы Замка; тестировали артефакты непонятного назначения в мирах с очень высокими магофонами Хаоса, Тьмы, Смерти, ассистируя деду, и метались по Рюенду от поместья Та Кальмов до Императорского дворца; проверяли, как несет службу дежурный экипаж «Перуна», и нарезали на «Темрисе» по два-три оборота по низким орбитам над Той Стороной, «напоминая» тварям о себе. А в двадцать три сорок две по времени Забайкалья, очередной раз оказавшись на Земле, среагировали на тревожное извещение, упавшее на коммуникаторы, переместились в рубку «Бенча» и прикипели взглядами к трем голограммам крупных городов, явно расположенных в разных частях планеты.

Мегаполис, демонстрируемый на левой стене, явно находился на темной стороне земного шара в холмистой местности и переливался разноцветными огнями ночной иллюминации. Правда, не весь — на его «северо-восточной» окраине чернела уродливая «клякса» кромешной тьмы, в центре которой, судя по всему, располагалась мини-Червоточина. Второй, изображение которого «висело» вдоль правой, «охватывал» океанский залив и то ли встречал рассвет, то ли прощался с уходящим днем. Вернее, собирался. Но дождался появления межмирового перехода практически в самом центре огромной дуги и впал в кому. Да и третий, жарившийся под ослепительным солнцем, вероятнее всего, где-нибудь в Африке, тоже пребывал не в лучшем состоянии.

— Вы чуть не опоздали… — среагировав на наше появление, но даже не подумав отрываться от консоли управления артефактной оружейной секцией, буркнула Шахова. — Твари опять пытались наведаться в гости. По эпицентру перехода, появившегося в Чунцине, мы отработали менее, чем через полторы минуты после получения информации со спутника, висящего над ним. Потом ушли южнее и шарахнули по Киншасе, а через сорок четыре секунды ударим по Сиэтлу.

— Неплохо! — заявил я и понял, что попал пальцем в небо, еще до того, как Язва помрачнела. А потом убедился, что моя догадка верна:

— Не сказала бы: если группы корхов, появившиеся из двух первых Червоточин, гарантированно разнесло в пыль вместе со всем перемещенным оборудованием, а запасных на этих объектах, вероятнее всего, нет, то к третьей не успели. Ни мы, ни истребители ВВС США. Вернее, местные отработали ракетами воздух-земля аж с шестнадцати штурмовиков, но без толку: корхи вывесили мощнейшую стационарную воздушную пелену, и использованные боеголовки ее не пробили. А мы, хоть и порвем ее, как бумагу, но слишком поздно: ветер в четыре с лишним метра в секунду уже несет облако БОВ на север!

Само собой, настроение сразу же ухнуло в пропасть, поэтому прилета «громовых стрел» я ждал со жгучим нетерпением. А в тот момент, когда центр картинки с нужного спутника вдруг исчез в клубах дыма вместе с группой тварей и всем их оборудованием, злорадно оскалился, потянулся к браслету-телепортатору и… сдержал первый порыв.

— Угу… — угрюмо поддакнула Бестия, сообразившая, по какой причине я мог остановиться, затем поймала недоумевающий взгляд Вальеды, успевшей вскочить с ложемента, и вздохнула: — В ближайший час нам будет не до Той Стороны: через двадцать восемь минут в Замок прилетит спецборт, который надо будет встретить, а все остальные родичи пашут, как проклятые.

Просить перевести выражение, которого явно не было в имеющейся языковой базе, шеллемка и не подумала — свела брови к переносице, а через миг выдала очень неплохое предложение:

— Нельзя упускать иммере вейт… или, как у вас говорят, «золотой час»: в мир корхов только что переместило клубы дыма от разрывов, безумные объемы фрагментов конструкций, и у нас есть шанс найти новые объекты без использования амреша! Может, переместите на Ту Сторону хотя бы меня и Дарину, чтобы к тому времени, как вы освободитесь, мы, если повезет, нашли хотя бы один? А проблему с возвращением решить не так уж и сложно — мы можем к определенному времени вернуться в заранее оговоренную точку и…

Тут в наш диалог влезла Хельга и озвучила мысль, которую поймал и я:

— Рат, я вам тут не нужна, поэтому отправляй нас троих!

— Отправляй! — подхватила Долгорукая и добавила: — А я останусь тут и поучусь работать с артефактной консолью. Чтобы, в случае чего, было кому подменять Язву…

…После исчезновения «Темриса» в «зеркале» я продолжил метания по мирам в гордом одиночестве. Да, успел протащить через «коридор» всего один «караван» и примчался в летный ангар весь в мыле, зато провел время не впустую, влетел в переходной рукав весьма довольным собой и без какого-либо внутреннего сопротивления ответил на счастливые улыбки близняшек, нарисовавшихся в его противоположном конце ничуть не менее довольной улыбкой. А потом заговорила Катя, по давней традиции собравшая волосы в два веселых хвостика с ярко-красными бантами, и мне пришлось включаться в шуточный обмен любезностями:

— Привет, Рат! Искренне рады те-… Нет, не «тебя», а «от тебя». Да, верно: искренне рады от тебя никуда не деться, вот!

— Готов взять на себя ответственность еще за двух баб? — вторя ей, ехидно спросила Женя.

— Нет, не готов: я ж однолюб… — состроив подходящее выражение лица, «сокрушенно» вздохнул я.

— Так люби дальше. Все ту же одну-единственную… категорию! — весело посоветовала первая сестричка, повисла у меня на шее, от души расцеловала и уступила место второй.

Этот этап взаимных «лобызаний» понравился значительно меньше, так как рывок Евгении