Нет, можно конечно предположить что он просто хочет помочь, но он не похож на добряка. Скорее на тех парней, что вызываются добровольцами в горячие точки, чтобы побегать с автоматом в руках, играя в Господа Бога.

***

Игнат и в самом деле ждет меня. Я замечаю его автомобиль через окно, когда в квартиру приезжают грузчики. И, о неожиданность! Игнат входит в мою студию вместе с ними. Вот так бесцеремонно, без стука. Мои работы его совершенно не интересуют. Он просто стоит в углу, прислонившись к стене плечом, и наблюдает за всем, раздражая меня своим присутствием.

Обратно мы едем в напряженной звенящей тишине. Он не пытается со мной флиртовать, ничего не спрашивает, не интересуется. Просто ведет машину. Странный до безумия мужчина.

Я практически выскакиваю из салона его автомобиля. Он еще не успел заглушить двигатель, а я уже на улице. Мчу к подъезду, надеясь что у Игната окажутся свои дела и он куда-то укатит.

Но, нет. Он тенью следует за мной.

—Слушай, тебе что нечем заняться, кроме как нянчится со мной?— спрашиваю его на следующий день, когда он увязался за мной в строительный гипермаркет.

Я все же воспользовалась предложением Давида: взяла из стола деньги и отправилась выбирать новые обои.

—Мне скучно и у тебя компания будет,— пожимает плечами Игнат.

Я фыркаю в ответ. Сегодня же уеду к отцу. И буду там оставаться, пока не вернется Давид.

Так и поступаю. Сразу после того как выбираю обои светло-бежевого цвета в нашу спальню и отвожу их в квартиру, собираю рюкзак с вещами и, сообщив Игнату что мне срочно понадобилось уехать к папе.

Возможно это было некрасиво с моей стороны, и совершенно негостеприимно, но оставаться с ним в одной квартире больше не могу. Он до безумия странный. Пугает меня до чертиков.

Давиду пишу короткое сообщение. Извиняюсь за то что не смогу как следует принять его друга, вру что некому за мелкими присмотреть пока папа в командировке, а Юля улетела на шопинг в Милан. И безумно радуюсь, когда через несколько дней мой телефон наконец-то оживает, а на экране высвечивается «Давид Котик».

—Алло,— томно шепчу в трубку. За окном уже стемнело, а я собиралась ложиться спать.

—Я уже в городе. Останешься у родных или забрать тебя?— спрашивает он.

—Конечно забрать,— радостно вскрикиваю я.— Я так скучала. Хочу поскорее увидеться. Ой, а я даже ничего не приготовила,— виновато говорю.

—Придумаем что-то. Я буду через минут сорок. Машина с тобой? Потому что я прямо с вокзала на такси поеду.

—Да, я на машине. И уже собираюсь. Жду тебя.

Мы прощаемся и я спрыгиваю с кровати, суетливо ношусь о комнате, собираясь. А потом сбегаю вниз по лестнице, зовя нашу домработницу.

—Что-то случилось?— появляется она в гостиной.

—Можете, пожалуйста, собрать мне с собой ужин? Там же осталось что-то? Курица, стейки, картофель запеченный? Салатик?— смотрю на нее с надеждой.

Давид скорее всего голоден после дороге и я, как самая лучшая жена, должна позаботиться обо всем.

—Конечно, Лерочка. С обеда еще остался лосось, могу и его поставить.

—Отлично! Спасибо! Вы тогда все собирайте, а я сейчас переоденусь и спущусь в кухню,— радостно улыбаюсь я, не в силах удержать эмоций.

Без Давида так тоскливо было. И совсем скоро мы снова будем вместе.

—У нас кто-то голодает? И куда это ты на ночь глядя собралась?— слышится за спиной строгий голос папы.

Я оборачиваюсь.

—Давид из командировки приехал. Заберет меня сейчас. Ты извини, папа, но наш совместный завтрак придется отменить.

Отец усмехается и качает головой.

—Молодежь. Иди уже, собирайся, а то трясешься как чихуахуа наших соседей.

—Бегу, пап!— радостно выкрикиваю я, обнимаю его, что абсолютно не свойственно в обычных ситуациях и, смутившись, поднимаюсь вверх по лестнице.

Время тянется безумно долго. Я уже с рюкзаком и пакетом с едой стою у окна, в ожидании мужа.

Наконец-то у ворот мигнули фары. Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить себя, мысленно перечислила все что взяла с собой, схватила ключи от своего внедорожника и вышла из дома.

Сердце в груди бьется быстро-быстро. Я замечаю фигуру Давида. Он кивает парням из охраны, идет по дорожке к дому. Унять дрожь не удается. Даже дышать становится трудно при виде любимого.

На моем лице мимо воли растягивается улыбка.

—Привет,— выдыхаю я, когда мы останавливаемся друг напротив друга. И всю смелость словно рукой смело. Краснею, словно не мужа встретила, а понравившегося незнакомого парня.

—Привет, Лер. Ничего не забыла? Давай возьму,— перехватывает из моих рук рюкзак.

Давид в военной форме. Я так люблю его видеть в ней. Он такой мужественный и… сексуальный. Я уже представляю как буду расстегивать пряжку его ремня, как стяну с него одежду.

Я делаю шаг вперед, становлюсь на цыпочки и тянусь к его губам. Легкое касание и у меня бабочки в животе трепещут. Поцелуй короткий, обрывает его Давид.

—Поехали, а то твой отец за нами со второго этажа наблюдает,— подталкивает меня к внедорожнику у гаража.

Домой возвращаемся переговариваясь о всяких мелочах. И кот Давида, и мой в переносках на заднем сидении. Покинуть их я не смогла, доверить Игнату тоже.

Только сейчас вспоминаю о том, что друг Давида должно быть еще в квартире. И настроение сразу портиться. Я ведь мечтала побыть вдвоем.

—Что-то едой здесь пахнет,— принюхивается Давид, прерывая мои мысли.

—А, да, это твой ужин. Попросила домработницу собрать с собой. Ты ведь голоден?— поворачиваюсь к нему, устраиваясь полубоком.

—Безумно,— щурится Давид и я мне почему-то кажется, что речь шла совершенно о другом виде голода.

Мне внезапно в голову закрадывается шальная мысль. Я тянусь рукой к ширинке Давида. Поглаживаю его пах и ловлю его удивленный взгляд.

—С огнем играешь, солнышко,— обнажает ряд ровных зубов в хищной усмешке.

—А я не прочь обжечься,— говорю игриво, сжимая его член под штанами.

Давид резко выдыхает, сжимает руль пальцами крепче. Я же забираюсь пальцами под его резинку, дотрагиваясь до его затвердевшей горячей плоти.

—Хочу тебя,— без малейшего стеснения произношу я, двигая вниз-вверх по твердому стволу.

—Мы можем не доехать так до дома,— предупреждает муж.

—Я не против задержаться по дороге,— сама не ожидала от себя такого. Но хочется чувствовать тело Давида, прижаться к нему, ощутить его внутри, а дома Игнат. И ни о какой близости речи быть не может. Сейчас небось засядут на кухне за своими разговорами и обо мне забудут.