есть чёткий образ его богини, он в неё истово верит, и если бы богиня была, она бы была такой, какой её представляют. Демоны же во многом идентичны, но им для получения веры, требуются ритуалы, как правило, связанные с жертвоприношениями. Особенно они уважают, когда в жертву приносится разумный, так как это позволяет им захватить душу и использовать её в качестве кристалла-накопителя. Только вот поставляет он не ману, а нечто более энергоёмкое — веру. И наконец — третий тип рассматриваемых нами высших тварей…

Аид снова прервался и посмотрел на потолок.

— Нет, я не оговорился. Нечего мне жаловаться, сами виноваты. А теперь кыш, у меня урок, — опустив голову, он посмотрел на ближайшего ученика. — Блин, сбили с мысли.

— Профессор, на кого вы обращаете внимание?

— Да так, залетают тут всякие, из других… миров. Ладно. Так, о чём это я? А, о тварях высшего порядка. Так вот, третий тип высших тварей — это духи. Нет, не та бледная немочь, которую вы учитесь призывать и использовать с помощью контрактов. Эти — настоящие повелители духовных планов, или, как минимум — высшие элементали. Об этих вы ещё даже не читали. Большинство духов, в том или ином виде, пользуются суррогатом веры. Этаким промежуточным этапом между ней и маной. Получают же они её из чувств и эмоций разумных. Но! Есть один важный нюанс, не из любых чувств и эмоций, а из относительно персонифицированных. В этом плане духи чем-то схожи с богами. Они могут рассматриваться как их сильно упрощённый вариант. Если у любого божества, и даже некоторых демонов, имеются вполне конкретные культы с высочайше утверждёнными молитвами-ритуалами, то у духов всё намного проще. Они обходятся преданиями и разными сказаниями о себе. Зачастую, это печальные или эпические истории, пробуждающие в слушателях и рассказчиках бурю чувств и эмоций. Хороший пример — леший. В отличие от тех же дриад, данный дух, появился из-за веры людей в некую сущность, которая правит лесам. Лешие есть далеко не везде, да и то у них между собой большие различия, — поднялась рука, — да, Эмма?

— А что будет… если в духа… начнут верить… слово в бога или демона?

— Оч-чень правильный вопрос. — Аид щёлкнул пальцами. — Дух вполне себе может переродиться в того самого бога или демона. Собственно говоря, в зелёных мирах именно так они и появляются. Сначала какое-нибудь племя дикарей молится тотему, сочиняет истории о мистической помощи духа зверя или его проклятиях. Потом племя разрастается, появляются ритуалы. Это может быть что угодно, хоть жертвоприношений глиняных фигурок добычи, символизирующих эту самую добычу перед отправкой на охоту. Ну а там, глядишь, со временем и дух появится из-за какого-нибудь особо удачливого шамана, обладающего магических даром. И чем дольше подобное племя просуществует, тем выше шанс того, что оно разрастётся до целого народа. Сказания и предания превратятся в свод молитв и ритуалов. Кровища со временем напитает духа достаточным количеством силы, чтобы тот начал усваивать веру или её аналог, поступающий через жертвоприношения. Да?

— Это что же получается? Смертные, сами высших создают, да ещё и их… как бы характер задают?

— Именно. Но у духов, демонов и богов есть одна слабость. Точнее, даже не одна, а две. Первая — их относительная зависимость от смертных. Не будете же вы, для того чтобы от высшего защититься, уничтожать целый народ? И потом, вам так просто не дадут это сделать сами уничтожаемые. Сопротивление будет сильное, поэтому важна вторая и главная слабость высших — связь с миром. Или, если угодно — паствой, которая по своей природе и обеспечивает каналы к высшим и возможность тех вмешиваться в дела смертных. Но и здесь не всё так просто. Боги не могут просто так воплотиться в мире, предназначенном для смертных. Сам мир не способен выдержать такую массу энергии, отторгая её. Поэтому появляются аватары богов, с которыми вполне можно сражаться. С одной стороны — аватар это точка концентрации энергии и его уничтожение нанесёт очень болезненный удар. А если этот удар закрепить чем-нибудь ещё, вроде агитации паствы или уничтожением точек сосредоточения веры — результат получится страшным.

— А что, если подходящей магии нет?

— Тогда вкладываем побольше сил в любое другое заклинание и используем его как дубину. Мечом или топором голову отсечь всяко легче, но в умелых руках, можно и дубиной супостата огреть, — усмехнулся Аид, и встав возле одной из парт, взял с той учебник по пространственной магии.

Вдруг он резко ударил учебником по парте, да так, что сидящие дети подпрыгнули. И только когда Аид приподнял книгу, дети увидели на парте распластавшийся силуэт маленькой феечки.

— О-хо-хо-хо-хо-хо-хо-о-о-о… — простонала феечка, приподнявшись.

— Где статуя?

— Мы её… вернули.

— А починили?

— Угу.

— И покрасили?

— Угу.

— Как надо покрасили?

— Угу.

— Как надо хозяину покрасили, или как надо вам?

— Как надо хозяину.

— Тогда почему я слышу его рыдания?

— Это слёзы счастья! — радостно воскликнула феечка, расставив «солнышком» ручки.

Лицо профессора исказилось, словно «Кому вы лепите?»

— Честно-честно.

Аид смерил фею взглядом, задумчиво качнул книгу в руках, после чего кивнул и сказал:

— Ладно, марш домой.

— Но…

Бум! — ещё раз опустился учебник, но на этот раз не спешил подниматься.

— Я поняла… — раздался приглушённый писк.

— Спасибо, — поблагодарил Аид парня, возвращая тому книгу. На парте не осталось и следа от феи.

— Это…

— В мироздании, кроме всех перечисленных, есть ещё такие создания, от которых шарахаются и демоны, и боги, и духи, — словно всё так как и должно быть, продолжил профессор, — а есть те… кто стоит выше всех. Когда-нибудь, в ознакомительных целях, мы до них дойдём, а пока вернёмся к теме. Вот чтобы противостоять перечисленным мною тварям и была придумана высшая магия. Магия, которая позволяет переступить возможный для обычного смертного порог. И уже потом её адаптировали для более простых нужд, вроде того же массового ремонта.

Так, расхаживая по залу, Аид рассказывал ребятам о тех, с кем им, возможно, когда-нибудь предстоит столкнуться лицом к лицу. Тот факт, что сейчас на высшем плане всё тихо, ещё ничего не значит. Ведь кому, как не этому тёмному эльфу, лучше всех знать, что там порой творится?

Вдруг раздался звон колокола.

— Ух ты. Как быстро время-то пролетело.

— Профессор.

— Да?