Но высоты 257 и 258 находятся южнее, и разведчикам придется или прорываться через расположение немцев, или обходить стороной. Обход западнее опасен возможностью напороться на немцев, а обход восточнее предполагает форсирование, судя по карте, обширное болото с протоками. В наших разведчиках я уверен, а вот цаоковские меня волнуют.

— Обязательно переговори с цаоковскими капитанами на счет готовности техники к форсированию и если с этим у них все нормально, давай им в прикрытие по БТРу с десантом и отправляй на позиции. И еще… Не погуби курсантов, они золотой фонд и половина почти офицеры. И не забывай, что артиллерия, какая бы она не была, одна не воюет. Не дай им погибнуть в общевойсковом бою!

В этот момент зашел Знаменский и одновременно зазвонил телефон. Васильев взял трубку, а я начал слушать доклад Знаменского, с его слов, командир двадцать седьмого стрелкового корпуса, генерал-майор Артеменко не счел нужным привлекать всю артиллерию корпуса к контрподготовке. Невольно вспомнилось о киношном штампе — "генералы предали...". Голос Знаменского вернул к действительности: — Павел Данилович даст указание о привлечении всей артиллерийской группы, кроме "северной" к контрподготовке.

Уф-ф-ф!!! Я сделал глубокий вздох, не все так плохо, как я подумал поначалу, но все равно этого явно недостаточно! Что еще можно привлечь? Понятно — наш дивизион, что еще? Свои мысли повторил вслух и задал эти же вопросы Знаменскому.

— Я тоже думаю над этим товарищ подполковник!

По прошествии нескольких минут, я спросил у майора: — Ваши предложения? Кстати, группа Скороходова и его комбат докладывали о тяжелом дивизионе. Это не тот, который вышел из Повурска и исчез?

— Похоже, что он, но там проблема, на весь дивизион было четыре трактора, большинство вышло из строя, а орудия почти все целы. Если точно, то одиннадцать орудий целы, у одного осколком пробило накатник, нужен ремонт.

— Что предлагаешь?

— У нас там недалеко одна наша батарея. Непосредственно на ОП тяжелого дивизиона КШМка комбата, две "Шилки" и одна "семидесятка" — можно поднять десять орудий, еще одно придется тянуть не знаю как, либо не тянуть вообще, чтобы не замедлять марш всей колонны.

— Лучше не тянуть, пусть командир дивизиона оставит старшего, и он займется ремонтом орудия, похоронит людей по-человечески и самое главное пусть постреливает изредка, что бы немцы видели, что дамба закрыта для них.

— Хорошо.

— Батарее, что там, надо добавить снарядов, у нас какой-то автотранспорт остался?

— Несколько машин найдем!

— Еще хотя бы три-четыре машины сто пятьдесят второго калибра, орудия притащим а стрелять х...!

— Распоряжусь!

Разобравшись с этим вопросом, принялся за следующий, еще более важный.

— Считаю необходимым встретиться с командиром 124-й дивизии и убедить его помочь в операции по уничтожению немецкой группы!

— Ну что же, раз надо поехали! Где расположился штаб дивизии Вы в курсе?

— Да, товарищ подполковник.

Мы поехали на южный фланг нашей полосы обороны, в район где вела оборонительные бои 124-я стрелковая дивизия генерал-майора Сущего. Штаб его сейчас находился в лесу около Милятина. Прибыв на место, нам не составило большого труда найти штаб дивизии. Оставив БТР на опушке леса, по требованию охраны штаба, пришлось с полкилометра пройти пешком. Выделенный начальником караула боец шел впереди и указывал дорогу, сзади немного отстав, разматывая на ходу полевой кабель, шел наш связист и ловко укладывал его на кусты, которые постоянно попадались по пути. Вот, обогнув густые заросли орешника я увидел несколько палаток. В них, и из них постоянно входили и выходили люди в военной форме. Знаменский пошел в одну из палаток, на которую ему указал сопровождающий боец, а мы остались метрах в десяти от штаба. Рядом оказалось поваленное дерево, на котором мы втроем дружно устроились. Через несколько минут из палатки вышел майор, и увидев, что я смотрю на него, махнул рукой приглашая подойти. Уже вставая с дерева, я увидел, что мой начальник штаба уснул, его голова от усталости опустилась на грудь. В лунном свете бледное лицо с глубоко ввалившимися глазами кажется неживым, словно гипсовая маска. Он не спит уже вторые сутки... Повернувшись к связисту, сказал:

— Пусть майор поспит, если что -то срочное, то позовешь, я буду во-о-н в той палатке, понятно?

— Понятно, товарищ подполковник!

Развернувшись, я двинулся к палатке, у входа которой стоял майор Знаменский. Когда подошел, майор доложил:

— Товарищ подполковник, генерал-майор Сущий приказал прибыть к нему.

— Ведите товарищ майор.

Фрагмент 19, 20

Предыдущий фрагмент

Москаленко медленно, словно пробуя на вкус, растягивал услышанные только что от меня слова:

— Зенитная.... специальная..... установка. И что в ней специального, лейтенант?

Подобравшись, и оглянувшись на своих солдат, я постарался внушительно ответить генералу:

— Товарищ генерал-майор! Это новая, опытная техника, не имею права раскрывать ее характеристики.

— Скажите лейтенант, судя по эффективности огня ваших ЗСУ, они способны успешно бороться с массированными налетами вражеской авиации?

— Так точно, способны, особенно в начальный период войны...

Тут опять подол свой голос полковой комиссар: — Почему товарищ лейтенант Вы думаете, что началась война? А если это масштабная провокация устроенная Германией?

— Это война! Если эти действия — провокация, то наши самолеты горели бы на территории Польши, а не наоборот — немецкие на нашей!