— Хочешь меня?

Спрашиваю, лаская ее грудь, накрывая ее губами и всасывая. Вскрикивает, а я чуть прикусываю кожу и дую.

Заглядываю в широко распахнутые глаза девочки. Что-то она мне рассказывала, что не готова, но я вижу, что хочет, вижу, как горят щеки, как глаза ее мерцают.

— Валид… — шепчет, а я ее на стол сажаю и на мгновение у меня от этого вида распластанной Вари подо мной дыхание спирает.

Такая красивая. Чувственная. Разум затягивает туманом. Пеленой. Мне нужно снять напряжение. Мне нужно почувствовать, что она моя…

Ласкаю ее, целую, трогаю, касаюсь, а она губы кусает, голову откидывает и слезы замечаю в ее ресничках.

Остужает пыл. Сразу. Словно под холодный душ становлюсь.

— Варя? — спрашиваю и не узнаю свой голос. Слишком хриплый. Глухой. Рычащий.

— Валид… пожалуйста… — шепчет, губы пухлые кусает.

— Что? — спрашиваю.

Я хочу, чтобы она просила, чтобы умоляла от желания, чтобы взял ее, чтобы не отпускал, но принцесса говорит совершенно другое:

— Прошу… не надо… не здесь… только не здесь…

И до меня доходит. Прикрываю на мгновение веки. Упираюсь кулаками в стол. Дышу. Кровь бурлит. И желание бьет по темени. Никогда ни одну женщину так не хотел, чтобы мозг вырубало, а Варя…

Моя скромная девочка…

Открываю веки, чтобы увидеть ее. Такую открытую. Желанную. И необыкновенно ранимую.

Тяну ее за руку, помогаю сесть, вглядываюсь в глаза, подернутые пеленой страсти.

— Я… не хочу… здесь…

Повторяет и краснеет. И я понимаю, что Варя… она другая… скромная… чистая… а я ее чуть на столе в клубе…

Цепляю пальцами бретели и возвращаю на место, прикрываю ее красоту и сжимаю челюсти. Привожу чувства в норму. Пытаюсь. Хотя ни хрена не получается.

Рассчитываю, что придется до утра молотить по груше в зале, отжиматься. Силовые также помогут спустить пар.

Даю себе секунду, чтобы загасить желание, и ощущаю теплые пальчики на щеках. Открываю глаза, чтобы утонуть в хрустальном взгляде.

— Валид… увези меня отсюда…

Обнимает меня. За шею. Прижимается. Дезориентирует. Как грамотный боксер на ринге, подгадавший момент для апперкота.

Обнимаю ее в ответ. Трогаю, ласкаю и отрываю от себя в последний момент. Заглядываю в ее глаза. Расфокусированные, пьяные. Полные чувств и смятения.

— Пойдем отсюда.

Помогаю ей слезть со стола, прижимаю девчонку к своему боку и выхожу из комнаты.

Тащу за собой сквозь толпу, забрасываю в машину. Сейчас во мне кипит адреналин. Желание. Страсть. И дикая неуемная агрессия, потому что я стал уязвим.

Вот так просто. За секунду.

— Валид…

Слышу ее голос Вопросительный. Тихий…

Поворачиваю голову, и Варя добивает меня тихим:

— Спасибо… спасибо тебе…

Глава 20

Варя

Жмусь к двери автомобиля. Без горячих ласк Валида становится холодно. Не могу понять себя. Своих чувств. Я сама попросила его остановиться. Сама не захотела близости в той ужасной комнате, которая хранила еще воспоминание о присутствии Шилова и ему подобных, и что самое странное и невероятное, я смогла достучаться до Байсарова.

И он… он остановился…

Вернул одежду на место и вызволил из этого клуба, а оказавшись в его машине, до меня, наконец, дошло…

Странное чувство расцвело в груди, что неравнодушен…

Если бы я действительно не значила для него ничего, то стала бы ставкой, если бы был равнодушным, не набросился с такой страстью.

Словно фильм на перемотке смотрю и до меня, наконец, доходит, насколько умен Байсаров, сдержан в проявлениях своих чувств, выверен, я бы сказала, а там… когда мы остались наедине…

Как он касался меня, как сжимал, словно бы испугался, что меня и вправду могли отнять у него…

Прикусываю губу и зову его…

Оборачивается. Смотрит на меня своими темными немигающими глазами, и я шепчу тихонечко:

— Спасибо… Спасибо тебе…

За что я благодарю? За то, что не взял? За то, что не поставил в ставку? За то, что, несмотря на все мои страхи, передо мной человек слова, а я… его не поняла?

Не знаю….

Валид не отвечает. Звонит его мобильник, и он совершенно холодным и равнодушным голосом общается с кем-то. Удивляюсь, как в нем уживаются такой огонь и такое безразличие. Вернее, умение держать себя в узде.

Чем больше смотрю на него, тем ярче понимаю, что Байсаров не возьмет меня. Не после того, как я просила не трогать, и не после того, как не далась в той комнате.

Но я противилась не ему, а самому факту того, что может произойти в клубе Заура…

Прикусываю дрожащую губу и отворачиваюсь. Меня начинает знобить, хотя в салоне тепло. Меня трясет не из-за холода, а из-за расшатанных чувств.

Выдыхаю и вздрагиваю, когда пиджак оказывается на моих плечах, а Байсаров увеличивает тепло в салоне.

Смотрю на его чеканный профиль, на нос с горбинкой и опять выдыхаю набившее оскомину:

— Спасибо…

И опять он не отвечает, а я укутываюсь в его пиджак, который пахнет так терпко и вкусно, острый аромат свежести и моря, цитруса и земли.

Его запах… Отворачиваюсь и смотрю в окно на то, как открываются ворота, и мы оказываемся во владениях Байсарова. Слеза течет по щеке от понимания, как все неправильно. Дверь открывается и Байсаров выходит. Через секунду рука, унизанная кольцами, появляется передо мной, галантный кавалер помогает мне выйти, а я стою не слишком устойчиво на шпильках, поэтому Валид не отнимает руки и помогает мне дойти до особняка. Открывает дверь и пропускает меня внутрь.

Вглядывается в мои глаза, а я голову слегка запрокидываю, чтобы на него смотреть. Мужчина хмурится, вглядывается в мое лицо.

Не нравлюсь?

Заплаканная, наверное, и с искусанными губами. Проклятая привычка, от которой не могу избавиться. Стоит понервничать, как я сжираю собственные губы в кровь.

Валид же, наоборот, выглядит таким красивым, брутальным, обворожительным. С темным огнем в глазах.

И мне ужасно хочется сказать хоть что-то. Замираю под его взглядом. Коленки у меня слабеют, но Байсаров больше меня не трогает. Он умеет держать себя в узде.

Присматривается к моему лицу, неожиданно касается подбородка, всматривается в глаза, словно ответы ищет.

— Поднимайся и отдыхай. Я еще поработаю в кабинете, — наконец, выговаривает с нажимом и мне вдруг становится нестерпимо горько.

Холод будто проскальзывает внутрь меня. В глазах щиплет от слез, а я чувствую себя отвергнутой. Так глупо. Я ведь сама его оттолкнула. Просила…

— Я… — шепчу невнятно, и мужчина прищуривается, словно выжидает, ждет моих слов, а я теряюсь, опускаю глаза, — я… да… хорошо…

Быстро киваю и отворачиваюсь