– Сашка показывал письмо отца. Ни один охотник из тех, на ком ты тренировалась, не ушел живым. Так что не нужно давить на жалость, – говорю я.

Перевертни всё также складывают возле постамента сорванные травы. Каменный пьедестал почти наполовину скрывается под зеленью с разноцветными вкраплениями цветов. Старик лежит на спине, и дым от костра иногда цепляется за его бороду. Белоголовый мужчина хмуро посматривает на нас, но Юлия не обращает на него внимания.

– Я не давлю на жалость, а хочу, чтобы вы остались в живых. Не перебивайте, слушайте внимательно.

Вячеслав закрывает рот со стуком, какой издает дверь, когда разгневанный посетитель ЖКХ покидает кабинет управляющего. Потом кивает, приглашая Юлию продолжить речь. Людмила молчит, я тоже весь во внимании. Даже Ульяна выглядывает одним глазоком и посматривает на Юлю.

– Мне нужна пара капель крови Ульяны. С девочкой ничего не случится, – спешит сказать Юля, когда видит, как открывается рот Людмилы. – Мы взяли бы кровь у вашей лачуги, но она успела бы свернуться, прежде чем наступило полнолуние.

– А как же не свернулась кровь Александра? – не удерживаюсь я от вопроса.

– К взятию крови Саши мы готовились заранее. Даже пару контейнеров с раствором гемоконсерванта подготовили. Я сказала, чтобы Сашу отнесли к тете, и она бы его выходила, но старые перевертни решили иначе. Они заставили отца Александра сжечь своего сына в церкви, хотели принести жертву. Только извращенный мозг мог такое придумать – принести жертву в христианском храме. Помощники моего отца одолели охотницу. А я ведь велела им всего лишь отнести его к дому, – Юля всхлипывает и этот всхлип звучит искренне. Но мне этого мало.

– Ага, и на дороге ты не хотела нас уничтожить?

Вот не верю ей ни на грош. Сашка только о Юле и думал, а она… Хочется сплюнуть, но сдерживаюсь. Вячеслав тоже сглатывает слюну. Людмила мрачно смотрит в припухшее лицо дочери Волчьего Пастыря.

– Я говорю правду. Хотя… это уже и не важно. Я не хотела сталкивать машину, однако иначе бы вы не остановились. Вряд ли бы ты нажал на тормоз, Женя.

Я вспоминаю ту ночь и бой под проблесками молний. Слова тети Маши… Александра на одной ноге… Нет, не могу поверить!

– Ты что-то ещё хочешь сказать? – цедит Вячеслав.

– Я не знала, что так выйдет с Мариной… Я многого не знала. Вон эти, – Юля кивает в сторону белоголового мужчины, – вели свою игру. Я лишь на словах дочь Пастыря, а на деле всего лишь образ, фикция, зиц-председатель. Они впятером правили перевертнями. Одни из них совратили Марину отведать человечину, другие справились с учениками Сидорыча. Ещё двое, один из них Степан у костра, расправились с другом Михаила Ивановича.

При имени своего наставника Вячеслав вздрагивает и смотрит на белоголового перевертня. Я вижу, как подергивается губа берендея – ещё чуть-чуть и выдвинется челюсть, выметнутся клыки… Но он снова сдерживается.

– А где второй?

– Вторая. Она не вернулась после того, как отправилась на перехват охотницы с Женей, – Юля кивнула на меня.

Может мне почудилось, но в её глазах просквозила усмешка. Да и перевертень у защитного круга тоже упоминал о том, что я сделал ночью с той соблазнительницей. Они всё знают…

– Остался последний из пятерки, – указываю я на перевертня у костра.

Брови Юлии взлетают, и она облегченно выдыхает:

– Я не думала, что у вас хватит сил… на всех… Но и он остался один, а это тоже плохо.

– Чем плохо? – наклоняет голову Вячеслав.

– Я услышала их планы, перед тем, как Ирина ушла…

– Так что за планы? – обрываю я, не желая вспоминать ту ночь.

– Старые перевертни хотели оживить Пастыря затем, чтобы тут же убить его. Кто убивает вожака, тот сам становится вожаком.

– Нужно, чтобы Акела промахнулся? – вспоминает Людмила сказку Киплинга.

– Что-то вроде того, – кивает Юлия. – Когда услышала это, то тут же решила выйти из игры, но мне явно дали понять, что тогда моя жизнь не стоит и кедровой шишки. Пока я была временно исполняющей обязанности, они прикрывались моим именем и творили что хотели. Но если я откажусь, то появится новый вожак. Мне же придется умереть. Или я воскрешаю отца, чтобы они его тут же убили, или же не волнуюсь об этом, и они убивают меня.

– Так что же они тебя раньше не убили? Замочили бы и всех дел, – не сдерживает ехидства Вячеслав. – А тот, кто завалил и стал бы править стаями…

– У нас свои представления о чести и достоинстве. Эти твари не могли напасть на меня, так как я объявила о своей цели воскрешения Волчьего Пастыря. Если бы со мной что-нибудь случилось, то каждый из вожаков стаи захотел бы вести подопечных за собой. Возникла бы ещё пара сотен претендентов на место отца, а это очень и очень много крови. Не факт, что старые перевертни уцелели бы в этой резне. Они договорились, что один из старых перевертней бросит вызов воскресшему Пастырю, отец вряд ли сможет оказать сопротивление, и победитель займет его место. Остальные же станут верными соратниками, и они поделят власть на пятерых. Единственно, что древние перевертни не смогли предугадать ваши действия и остался один Степан. Ему-то и достанутся все коврижки.

– Да сверни ему шею и дело с концом, – шепчет Людмила.

– Не могу. Я не в силах одна оживить отца, лишь старый перевертень знает древнее заклятье… Да и перевертни на поляне подчиняются не мне, а Степану. Выжить нет никаких шансов. А тут будет маленький шансик повернуть удачу к себе лицом, но вы в этом деле примете самое минимальное участие.

Вячеслав не стал хмыкать и подкалывать – не до этого сейчас. Да и автоматчики прислушиваются к нашему разговору. Беседа беседой, но не стоит забывать, что мы находимся в окружении врагов. Ульяна смотрит на Юлю. Смотрит серьезно, как вчера в моем видении. Девушка улыбается девочке. Улыбка выходит жалкая, как у плачущего человека, которого пытаются ободрить, и он скалит зубы, лишь бы отвязались и оставили в покое.

– При полной луне мы возьмем пару капель крови у Ульяны. Не перебивай, Людмила, легче царапнуть пальчик живой девочки, чем сцеживать у мертвой. Когда отец… то есть когда Волчий Пастырь очнется, то всё внимание прикуется к нему. В этот момент вы и должны бежать. Я постараюсь насколько возможно их задержать. У вас будет мало времени, да и у меня тоже…

– А ты справишься?

– Женя, за