этим в принципе тает всё, хоть внешне он холодный – такой вулкан внутри, что хочешь не хочешь гореть начнёшь. Но выхожу за дверь, и накатывает. Как только руку мою отпускает – пустота.

– А мы с отцом? – с небольшой обидой произнесла женщина. – Не до нас?

– Мам… не начинай, сама знаешь…

– Знаю, очень любишь… Я не об этом… Мы же есть. Мы здесь, рядом. Хоть и сутками на работе… Ладно, где твой Бек? Чего не греет?

– Дома. Устал. Завалился, говорит, днём, даже встречать-провожать не в состоянии. Значит, практически паралич всех конечностей схватил, так бы на руках дополз, подбородком цепляясь… – отозвалась Аля.

– Иди лечи. «Еврейский пенициллин» своему парню сваришь‑таки по бабушкиному рецепту. Курица у нас есть. Коробку конфет захвати, я с работы стопку принесла. В баре лежат. Напиши, как дойдёшь. Прошу тебя! – выдохнула моложавая блондинка среднего возраста, улыбнулась и подмигнула.

– Уже половина седьмого, пока соберусь, пока поставлю бульон… – начала было девушка.

– Я сейчас чаю попью и спать. Утром рано уйду. Тебя будить, в комнату заходить не буду. Школу только не пропусти.

– А папа?

– Что папа? Папа дежурит. До четырёх часов завтрашнего дня, надеюсь, появишься? – горько улыбнулась мама.

– Спасибо… Я тебя люблю!

Лялька села на пол рядом с матерью. Положила голову на подлокотник дивана. Потом уткнулась доктору в грудь. Та погладила рыжую копну. Смачно, с оттягом и характерным звуком поцеловала в лоб, прошептала:

– Коша, я тоже тебя люблю. Очень сильно. Ты – моя жизнь.

Девчонка поднялась, отправилась копаться в шкафу и холодильнике, вдогонку услышала уже обычный голос, с едкими, властными, саркастическими нотками:

– В презервативе, Аля! Вспомни, что я говорила тебе в восьмом классе про зелёные яблоки!

– Ага! Ничего хорошего, кроме поноса! Такое забудешь! – прокричала в ответ старшеклассница.

44

В отопительный сезон батареи жарили на полную. Не во всех относительно свежепостроенных домах была возможность подкрутить. Что говорить о хрущёвках?

Денис очнулся мокрый как мышь. От напрочь высушенного воздуха квартиры першило горло, бил озноб, дышалось через раз. Нос пока не хлюпал, но заложенность чувствовалась.

Из коридора пробивался слабый свет. Скорее всего, с кухни.

«Выключал. Аля здесь», – сообразил гитарист. Даже мысли выходили рваными, прерывистыми.

С усилием поднявшись, голова весила, как крейсер «Аврора», юноша, слабо пошатываясь, добрался до источника освещения.

На плите в большой и маленькой кастрюле что‑то булькало, на столе стояла немаркированная банка, скорее всего, с мёдом, закрытый собственной срезанной попкой наполовину целый лимон без кожуры, кусок имбиря и какие‑то таблетки непонятного назначения.

Девушка сосредоточенно помешивала варево в меньшей ёмкости и чуть не подпрыгнула от глухого, хриплого:

– Аля!

– Фу, напугал! Чего встал? Дуй обратно! – приказным тоном бросила девчонка.

– Подумал, грабители! Решил навалять… – сипло пошутил Денис.

– Считай, навалял! Ложись! Мать как знала!

– Не понял, чья? Что знала? – слабо формулировалось и соображалось в целом.

– Когда к тебе отпускала, предложила «полечить бульоном» от усталости. В итоге прихожу, сажусь рядом, целую в лоб – чуть губы не сожгла! На, кстати, – девушка открыла крайний верхний шкафчик кухонного гарнитура, порылась, добыла градусник, протянула Беку, – и ЛО-ЖИСЬ! Быстро!

– Раскомандовалась, – с удовольствием буркнул молодой человек, взял термометр. – Быстро при всём желании не выйдет, – сел тут же на стул, спиной к холодильнику.

– Денис Бек-Назаров, ты издеваешься? Хотя бы агрегат подмышку сунь!

– Это пожалуйста! – приложился виском к холодной дверце рефрижератора. Аля оказалась на расстоянии вытянутой руки. На то, чтобы поднять эту самую руку, никаких сил у Дена катастрофически не находилось.

Люша как почувствовала, прекратила помешивать, выключила газ, сама сделала короткий шаг в сторону больного. Тот переместил лоб на солнечное сплетение девушки. Она поцеловала программиста в макушку, наклонилась, прижалась щекой к волосам, обняла, прошептала:

– Ну правда! Давай-ка туда… Имбирь с мёдом, лимонной цедрой и мякотью сварила. Будешь пить! Компресс с раствором уксуса тоже принесу, бульон на утро…

– Заразишься… – слабо, тревожно, неразборчиво откликнулся юноша.

– Зараза к заразе не липнет, – горько отозвалась рыжая, потянула Дениса на себя и вверх.

45

Бек-Назарова ломало двое суток. Первый день температура держалась постоянно. Как только начинали действовать жаропонижающие, парень проваливался в сон и выплывал из небытия, когда Аля пыталась влить в него любую, хоть какую‑нибудь жидкость.

Девушка уходила и возвращалась, но этого Денис не замечал. Моменты, в которые её не было, просто не помнил, память их вычёркивала.

Отболевший своё за первые три года детского сада, Бек так не выпадал по большому счёту никогда. Короткие сопли или «тридцать семь с хвостиком» – да! Но на ногах, без отрыва от всего происходящего, включая зал, репетиции, работу, учёбу, семью.

«Блэкберри» в буквальном смысле разрывался. Сотовый разряжался от постоянных звонков, писем и сообщений быстрее, чем в периоды самого активного использования.

Кто и зачем втыкал его в розетку, казалось загадкой. Иногда Ден находил мобильник рядом с диваном, пытался кому‑то что‑то отвечать, но быстро уставал до потери резкости взгляда, а пару раз – сознания.

Аля первое время не решалась брать трубку. Но, увидев жалкие потуги и беспокойство юноши (явно не способствующее выздоровлению), со скрипом приняла на себя функции личного секретаря: просила перезвонить на следующей неделе, записывала срочные сообщения и уговаривала направить их на электронную почту, убеждала кого‑то, что «всё в работе», «процесс идёт», «сроки не горят» и она доведёт, передаст, согласует, назначит.

Отказывалась реагировать на любые признаки жизни телефона всего от двух контактов: «Мама» и «Бабушка».

Матери с горем пополам Денис ответил сам, попросил не переживать, убеждал в «круглосуточном присмотре», обещал звонить. Бабушка отвалилась автоматически.

На третьи сутки лазарета, сидя в кабинете и пытаясь составить из чужих рефератов вразумительный диплом по французскому языку, как раз в тот момент, когда Бека попустило и он смог впихнуть в себя варёную курицу и впервые за всё время крепко уснуть, Люша заметила мигающий экран злосчастной доставучей трубки. Закатив глаза, не глядя нажала кнопку приёма, мысленно приготовившись вежливым, максимально профессиональным тоном произносить: «Добрый день, телефон Дениса Бек-Назарова, меня зовут Алла! Чем могу вам помочь?»

– Денис! – послышался женский, показавшийся писклявым, одновременно нежным и тревожным голос.

От неожиданности такого приветствия девушка выпалила:

– Аля!

На том конце замолчали. На какое‑то время повисла пауза.

– Добрый день, пригласите Дениса к телефону, пожалуйста, – явно сглатывая между каждым словом, попросили с того конца.

– К сожалению, он сейчас не может подойти к телефону. Я прошу вас перезвонить через несколько дней. Или, если это что‑то срочное, передать сообщение любым удобным способом: на