Люцифер постаралась, причем на славу!

– Люцифер?! – спросил Сид. – Ты что несешь?! Это всё сказочки, которыми детей пугают!

– Нет, не сказки, – ответила Киришима, – она на самом деле существовала и на самом деле наслала на вас проклятье. Но я и предположить не мог, что она выберет именно его. Что ты знаешь о сосуде души?

– Это некое пространство души, в котором эфир, что проникает в тело и преобразуется там в манну.

– Правильно, ну ты же знаешь, что не все частицы эфира вы можете переработать в манну.

– Да, есть частицы, которые предназначены для магических существ. Для нас они бесполезны и не смертельны.

– В небольшом количестве – да, а вот если их станет слишком много.

– Так наше тело их не поглощает. Они просто отсеиваются при поглощении.

– У жителей темных всё так и происходит. А вот у вас нет. Люцифер изменила сам сосуд души, который неспособен самоочищаться, вот что она вам подарила. Ваш организм с каждым использованием эфира всё больше и больше накапливает частички, которые предназначены для магических тварей. И в один прекрасный момент, когда этих частиц слишком много и тебя накрывает шквал эмоций, происходит их активация и начинается магическая мутация. Другими словами – вы химеры-полуальфы, полумагические твари. Интересно, какую же эмоцию она выбрала для катализатора?

Ненависть, – подумала я про себя. – Эта эмоция – катализатор. М-да, это как же сильно она ненавидела, чтобы сотворит такое? Чем больше узнаю, тем больше вопросов.

– Что последнее ты помнишь? – спросил Киришима. – Какая последняя эмоция тебя посетила?

– Гнев и жажда убийства, а ещё ненависть.

– Хм, чудовищный букет эмоций. Хочешь жить? – спросил Киришима. – Ты же знаешь, за тобой придут… И всё равно убьют, а так скроешься из их виду, да и мне нужен помощник, а ты куда разумнее и сильнее остальных, что я видел. Правда расплодилось вас что-то больно много, так активно это проклятье не работает. Кто-то явно приложил руку…

– То есть, ты хочешь сказать, что всё это время нас провоцировали?

– Да, – ответил Киришима, – даже есть предположения, но озвучивать я их не буду, пока не буду уверен.

– Люция! – услышала я голос вдалеке. – Люция, ты где?

– Ну, – спросил Киришима, – выбор за тобой идешь: за мной или остаешься умирать?

– Мне нужна грязнокровка.

– Терпение, мой друг, терпение – и всё будет…

– Ладно, – ответил Сид, – я с тобой.

На этих словах они оба исчезли, а меня накрыла жуткая усталость, нервы расслабились и меня накрыло. Перед глазами всё поплыло, а потом и вовсе погас свет…

Неожиданный поворот событий

– Люция! Люция! Это Хиса! Выходи! Девочка, скажи, что ты жива! – крик парня вырвал меня из беспамятства. Пришлось собрать всю волю в кулак, заставив мозг работать, и встать.

– Вряд ли она сбежала от него… – произнес ещё один грубый мужской голос.

– А вот хоронить меня раньше времени не надо! – сказала я и спрыгнула с дерева. Лицо Хисы осветила улыбка и он как пёс, который увидел своего хозяина – по-другому я просто описать не могу – кинулся ко мне на встречу!

– Люция! Ты жива! Как я рад! – произнес он, обняв так, что даже показалось, будто он меня сейчас пополам просто сломает.

– Ты меня сейчас задушишь… – прохрипела я. Дальше произошло то, чего я явно не ожидала. Хиса резко отпустил меня, а я с таким удовольствием вздохнула полной грудью, но… Мои губы тут же накрыли поцелуем. Глаза полезли на лоб от удивления. Нет, в прикосновении его губ не было пошлости. Там, скорее всего, был щенячий восторг… Не хватало, чтобы сейчас еще лицо облизал.

– Если Кёхей узнает, что ты ее целовал, то костей не соберешь, – произнес один из альф с явным подколом.

– Ой, как будто я ее тут языком изнасиловал и всю зацеловал! У меня эмоции просто! Рад, что девчонка жива.

– А мне-то ты это зачем рассказываешь? – спросил тот же альфа. – Расскажешь эту сказочку Кёхею, когда он спросит.

– А ты что, Аки, собираешься ему доложить? – спросил парень.

Я посмотрела на Аки, он был словно недоальфой. Он был ниже и худее, чем Хиса. Сразу понятно, что слабее, словно он что-то между бетой и альфой. Коричневые глаза с легким золотом, прямой нос с горбинкой, овальное лицо, тонкие губы. Вздернутые брови, словно он удивлен, немного раскосые глаза. Короткие волосы были темно-рыжего цвета.

– Не собираюсь, но где гарантия, что она не расскажет? – вопросительно, хотя куда уж с его-то бровями, посмотрел на меня Аки.

– Ага, я уже побежала ему рассказывать, волосы назад. Ну, ты это, давай, – повернувшись к Хисе, сказала я, – без таких пылких обнимашек и поцелуев. Меня и так непонятно за что ненавидят…

– А за что, кстати? И куда он пропал? – спросил Аки.

– А я почем знаю? Знала бы и жить стало легче. Куда делся, не знаю, стоял-стоял и исчез в неизвестном мне направлении, – не могу же я сказать, что мой бывший командир, или кто он мне там, нанял его на работу.

– В смысле взял и исчез?

– А как по особенному исчезают? – спросила я. – Вот стоял и в один момент пропал. Надо было следом пойти? Чтобы уж наверняка прибил?!

– Да что ты к ней пристал?! – разозлился Хиса. – Скажи спасибо, что девчонка осталась жива!

С этими словами он снова полез ко мне обниматься, но я вовремя остановила.

– Так, оставь свою бурю эмоций при себе! – сказала я и сама подумала, когда это мы перешли на «ты». Ну да ладно, он не одергивает, значит, всё хорошо. – Не хватало мне, чтобы сейчас из кустов выпрыгнула омежка и, закатила истерику, что я тут альф соблазняю. И все тушите свет, режим бешеной мартышки будет активирован.

– Режим бешеной мартышки? – переспросили альфы в один голос. Все остальные непонимающе смотрели на меня.

И вот угораздило же меня, дуру, ляпнуть, вот как мне им сейчас объяснить, что это когда мозг отключается, а глупость, ревность и эгоизм маршируют по красной площади твоего светлого мозга?!

– Ну, это когда… когда… – я замялась.– Ну понимаешь… Когда женщина говорит мозгам «пока-пока».

– А, ну это наши могут, – сказал Аки. – Как придумают, так придумают. Они тебя мысленно и убьют, и похоронят.

– Ну вот, а я о чем?! – сказала я. – Меня же никто спрашивать не будет, согласна я или нет. Похоронят, в добрый путь проводят, да еще и три баяна порвут по дороге, пока провожать будут с ветерком.

– Три баяна? – спросил меня Хиса.

– Хиса, – прервал его Аки, – мне кажется, Харада головой ударилась или