– И где он, этот Поспелов? – вынимая из кобуры пистолет, спросил Гусаков.

– Он любит убивать ножом. Но может и монтировкой… Всем, чем угодно, лишь бы убивать.

– Нож, монтировка, еще что?

– Оружие. Трофейное. Пистолет «ПМ» от участкового. Карабин «Сайга». С оптическим прицелом. Двухстволка «ИЖ-двадцать семь». У леспромхозовских отобрал. А также арбалет ребят из Нижнего Новгорода. Приехали в поисках острых ощущений. Надеялись, что маньяк их не тронет… Тронул! И вас тронет! Смотрите в оба, не расслабляйтесь!

– Ты с ним заодно? – спросил Голенищев, озлобленно и с подозрением глядя на Олега.

– На колу мочало! – закрывая глаза, пробормотал Олег.

– Ты заманиваешь, он убивает! – глядя по сторонам, предположил Гусаков.

– Да не заманивал вас никто. Не ждал вас Поспелов, меня он здесь оставил умирать. А вас по пути встретил…

– Мы его по пути встретили! – расправил плечи Голенищев.

– Хорошо, что не остановили. Он умеет паинькой прикидываться. Заговорить зубы, войти в доверие и убить. Фирменный стиль…

– И не таких видали!

– Теперь-то вы знаете, с кем имеете дело. Не дайте застать себя врасплох.

Сознание тускло мерцало в сумраке предобморочного состояния, но Олег сознания не терял. Но и глаз не открывал, не хотел ничего видеть.

– Бредит мужик, – сказал Голенищев.

– В больницу его нужно везти.

В памяти вдруг прорезалось темное зимнее утро из далекого детства. Мороз, снег под ногами скрипит, хочется спать, а нужно ехать в детский садик. Мама сажает Олега в санки на теплую подстилку, укрывает теплым одеялом, приятный морозец легонько пощипывает щеки, хруст снега завораживает, ему так хорошо, так уютно. И сейчас он как будто в этих санках под теплым одеялом. Опера что-то говорят, но его это не касается, голоса слышатся все глуше…

– Как? – спросил Голенищев.

– Вертолет надо вызывать.

– У тебя есть связь?

Судя по шорохам в эфире, Гусаков полез в карман куртки, достал телефон.

– Да здесь и не будет. Может, там, на высоте, сигнал есть?

Как будто кто-то тронул Олега за плечо, призывая вмешаться.

– Нет там ничего, у Инги телефон – глухо.

– И где сама Инга?

– Поспелов увез. Меня умирать оставил, а ее увез… Рано или поздно он ее убьет. Задушит.

– Задушит и кончит?

– Он законченный маньяк, – кивнул Олег.

Он уже и не знал, с кем разговаривает, с операми или с голосами в своей голове. Впрочем, ему все равно.

– Пойду на вышку! – сказал Гусаков.

– Осторожно! – призвал Олег. – Поспелов уже может быть там!

Он уже привык к тому, что Поспелов может появиться где угодно и в любое время. Рома всего лишь за кроссовками в дом зашел, а Поспелов уже там. И ударил ножом точно в сердце. И Лешу так же в доме зарезал. Думали, не может его там быть, а он уже ждал – с ножом наготове.

– Бредит! – Голенищев усмехнулся, пальцем указав на Олега.

И усмехнулся, и пальцем указал. Глаза у Олега закрыты, он не мог этого видеть. Но увидел. Может, душа уже отделилась от тела, но еще не поднялась над головой?

– Вдвоем идите! – сказал он.

Олег уже пересек черту, за которой заканчивается страх перед смертью. И умирал с чувством обреченности. Поспелов победил, и ничего не остается, как смириться с этим. И умереть с тяжелым чувством поражения на душе. Опера уйдут, Поспелов появится, Олег даже глаз не откроет, а зачем? Умирать не страшно.

– Заманивает!

И снова Голенищев указал на него пальцем. И даже бедром повел, как будто собирался ударить ногой.

– Мы уходим, возвращаемся, а нас уже здесь ждут.

– Оставайся здесь! – сказал Гусаков.

– Не надо никому оставаться! – мотнул головой Олег. – Нужно держаться вместе! Или вас всех здесь перебьют!

– А тебя? Тебя не убьют?

– Меня уже убили. Осталось только умереть, – пробормотал Олег.

– Бред! – констатировал Голенищев и отправил Гусакова на высотку.

– Пистолет! – едва слышно пробормотал Олег.

Но на него уже не обращали внимания.

22

Гусаков шел к кунгу, Голенищев стоял, напряженно смотрел по сторонам. Олег видел и его, и Гусакова. Видел, как один идет, а другой стоит. Но видел не в деталях, а в каких-то энергетических завихрениях вокруг живых людей. Одно такое завихрение наблюдалось в районе кунга, из бурлящей темноты перед глазами выдвинулось лицо Поспелова. Ни глаз, ни носа, ни рта, только переливающийся неземными красками силуэт головы. В завихрениях злорадного ликования.

– Поспелов там! – пробормотал он.

И Голенищев его услышал.

– Достал! – огрызнулся он.

– Гусаков идет? – спросил Олег.

– Заткнись!

– Шел бы ты к нему!

– Я сейчас ударю!

Олег открыл глаза, повернул голову, Голенищев стоял и смотрел на кабину радиолокационной станции. Вроде бы все правильно, но за спиной у полицейского лес, откуда Поспелов мог выстрелить из карабина. Машина его там, в лесу перед сопкой, Олег не видел «Ниву», но знал, в какую сторону двигаться, чтобы выйти на нее.

И еще Поспелов мог появиться с ножом в руке. Выйти из-за кустов, пересечь дорогу, если Голенищев и дальше будет смотреть только вперед, маньяк спокойно перережет ему горло. А Голенищев не отвлекается, все внимание на своего друга. Олег не стал закрывать глаза, кто-то же должен подстраховать этого глупца. Если Поспелов появится, он даст знак.

Но Поспелов не появлялся, и Гусаков залез на крышу кунга. Голенищев сообщил об этом с гордостью за своего друга и злорадством в адрес Олега. Не было там в кабине никакого маньяка.

– Черт! – расстроенно процедил опер.

– Что случилось?

– Рукой машет, сигнала, по ходу, нет.

– Пусть спускается.

– Тебя забыли спросить!

– И по сторонам смотри!

Олег обессиленно закрыл глаза и завалился на бок, уложив голову на плоский камень. Оба плеча болят, но ему уже все равно.

– Эй, что с тобой? – спросил Голенищев.

– Не отвлекайся, – пробормотал Олег.

– Так, давай сюда!

Опер открыл дверь, помог Олегу подняться и затолкал его на заднее сиденье. Здесь и мягче, и теплей, и комаров куда меньше.

– Спасибо! – поблагодарил Олег.

Но Голенищев его не слышал. Закрыв дверь, он снова смотрел на кунг. Олег нашел в себе силы приподняться, сесть и даже повернуть голову к левому окну. Но Гусакова он не увидел. С крыши опер спустился, а из кабины так и не вышел. Олег посмотрел на Голенищева, тот явно нервничал, и на кунг смотрел, и по сторонам оглядывался. Наконец он открыл дверь.

– Эй, здесь будь! – сказал он.

– Мне бы ствол, – еле слышно проговорил Олег.

– Чего?! – Опер громко хлопнул дверью и поспешил к своему товарищу.

Олег, как и ожидалось, остался в одиночестве. Поспелов запросто мог выйти к машине,