Огромная, метра три в высоту, она изображала… его самого. Но не мудрого и справедливого правителя, каким он привык себя видеть, а… смешного и уродливого. Он был в подгузнике, с погремушкой в руке, с ослиными ушами, и с мордой, похожей на осла. Его грузное некрасивое тело выглядело чересчур карикатурно.

– …уже четыре часа пытаются демонтировать эту статую, – продолжала ведущая, – но она не поддаётся. Никто не может понять, как она появилась здесь, – она сделала паузу. – И, главное, кто это сделал.

Князь, с открытым ртом, ошеломлённо смотрел на экран. В его голове пронеслась целая буря мыслей.

Опомнившись, он сжал кулаки, вскочил из-за стола и, подойдя к телевизору, со всей силы ударил по экрану. Раздался оглушительный треск, и плазменная панель, вспыхнув яркими искрами, погасла.

Он резко развернулся, и, глядя на своего советника, с ледяным спокойствием произнёс:

– Альфред, я думаю, нам придётся немного отложить наш культурный обед. У меня появились… неотложные дела.

В его глазах горел ледяной огонь мести.

Глава 16

Странное дело, я в Лихтенштейне без года неделя, а на меня уже ополчились одни из сильнейших аристократов этого княжества. И из-за чего, на самом деле? Из-за того, что я просто отстаивал свою правоту, и не пытался прогибаться под их нелепые требования? Да, измельчала наша Империя.

Нет, когда я был с родителями, то особо не интересовался жизнью высшей аристократии, ну, кроме как посещения их балов, потому что так хотела моя мамочка. Но Лихтенштейн всё-таки был частью Империи, хоть и очень далёкой, и немного странной.

Так вот, подозреваю, что чёткая вертикаль власти, выстроенная от последнего крестьянина к Императору, где-то посередине дала сбой, сильный сбой. В один момент какое-то звено решило, что их интересы лучше, чем интересы Империи. А имея несравнимые с нижестоящими людьми силы и возможности, они искажали лояльность своих вассалов и подчинённых, заставляя работать на их благополучие, и их семей. Но никак не Империи, в целом.

И это было грустно… Очень грустно, особенно после моего прошлого мира. Причём самое смешное, что я всегда поощрял инициативу. Тех, кто служит мне, я особо не контролирую, но приглядываю. И точно знаю, что даже рядовой ремесленник, держащий лавку в моём большом городе, в случае если его обидит кто-то более сильный, и обидит несправедливо, всегда может явиться ко мне на приём, и обидчик будет справедливо наказан. Это знали все, и знали потенциальные обидчики. Поэтому… что сказать, скучаю я по своему маленькому пенсионному королевству, чего уж тут скрывать.

Ну, а здесь всё по-другому. Вот только что они видят перед собой, в моём лице? Молодого низшего дворянина, странного и непонятного, но, тем не менее, юнца, у которого, в принципе, не может быть опыта подковерных интриг, политических дрязг, ну и, в конце концов, ведения прямых боевых действий. Ха!

Там, где вы учились, я преподавал, и это не фигура речи. Будучи главой Ордена Архитекторов, я возглавлял такие армии, что для того, чтобы их укомплектовать, не хватит населения всего этого мира. Но, собственно, имеем то, что имеем. Поэтому, так как я не обладаю большей частью своих прежних сил, будем действовать по древнему обычаю – разделяй и властвуй.

Иванов вот-вот начнет войну. Вообще, множество аристократов хотели бы откусить мне голову. Из условно дружественных сторон здесь разве что Тенеборцы. И то только из-за того, что они уже зависят от моих отставок. Ну, а нейтрально, с лёгкой примесью враждебности, которая в любой момент может перейти в открытую враждебность – это непонятный Аркадий Иосифович, который, кажется, оказался умнее всех высокородных. Явно что-то понял, и сейчас затаился, раздумывая, как поступить дальше.

Все эти мысли промелькнули у меня в голове, пока я с улыбкой наблюдал за творящимся передо мной действом.

Прямо сейчас Шмель и Лис, ежесекундно извиняясь, наряжали благородную графиню Анастасию Разумовскую в сапёрный костюм высшего класса защиты. Выглядело это очень забавно. И я еле сдерживал улыбку.

– Теодор, неужели это так необходимо? – в сотый раз сказала Анастасия, когда Лис извинился, упёрся коленкой ей в пятую точку, и с силой потянул ремни, которые захлопнули заднюю защитную пластину.

Ну, а я в сотый раз ответил:

– Извини, Настя, но необходимо. Есть такая поговорка – сапёр ошибается только один раз. Нам, Одарённым, дано больше попыток. И я хочу постараться сделать их ещё как можно больше.

– Но этот… – Настя на секундочку сбилась, – …чёртов скафандр! Как я в нём вообще ходить буду?

– Не пристало молодой графине ругаться. Оставьте это мужчинам, – засмеялся я.

– Можно подумать, – надула губки Настя.

Выглядела она, и правда, забавно. Костюм сапёра действительно представлял собой бронированный экзоскелет, работающий на частично магическом принципе.

Упакованная внутри Настя негодовала из-за высокого броневого воротника. Были видны только верхняя часть лица и пылающие негодованием её прекрасные глазки.

– Готово, ваш-бродие! – улыбнулся весельчак Лис.

Угрюмый молчаливый Шмель обошёл по кругу упакованную Настю и также одобрительно кивнул головой.

– Шлем? – предложил Лис, поднимая здоровенный шлем.

– О, нет! – закатила глаза Настя, увидев эту хрень.

– О да! – сказал я и махнул Лису. – Давай, надевай.

Шлем встал в пазы, и с лёгким шипением захлопнулись замки. Механизм проснулся, подав энергию на манипуляторы и начав циркуляцию воздуха внутри.

Это был реально бронированный скафандр. Мины в этом мире были не только со взрывчаткой, но и с химическими отравляющими веществами. Сапёр в этом скафандре мог разминировать всё, что угодно, практически в любом месте. Стоил он, правда, как наш внедорожник, но мне достался с существенной скидкой. А, ладно, что тут скрывать, я его тупо выменял на одно из своих изделий, когда Скала, по старым знакомствам, нашёл здесь одного ушлого прапорщика. Костюму этому было больше ста лет. Примерно все эти годы он лежал на консервации, никому ненужный, а мне вот пригодился для преподавания основ разминирования для юной дамы.

– Луна, Луна, это Земля, ответьте, приём! – с улыбкой сказал я, нажав на кнопку передатчика.

– Дурак! – раздалось мне в ответ, а следом последовал весёлый женский смех.

Ну, по крайней мере, я её развеселил.

– Ну, давай, – махнул я рукой, – вперёд.

– Что «вперёд»? – смех у Насти прекратился также быстро, как и начался.

– Разминируй, говорю, – повторил я, кивнув.

– А ты со мной не пойдёшь? – немного напряжённо спросила Настя.

– А зачем? – удивился я. – Ты же сказала, что вся теория – это легкотня. Ты всё знаешь и умеешь. И вообще, эта программа для школьников.

Настя замолчала. Она действительно так сказала. И она действительно один из самых талантливых учеников в моих обеих жизнях. Мне нравилось, что после того тяжёлого