углу, куда переместилась Лартисса. Ну или то, чем она стала. Кровавый рот шептал заклинания. Из-за ругани старухи ее было не слышно, казалось, что она безмолвно шевелила губами. Но то, что происходило, выглядело чудовищно. Дом ходил ходуном, полки тряслись, звенели банки и флаконы с зельями. Что-то падало и разбивалось. Магистр изо всех сил пытался наладить убийственную «стрелу», но у него почему-то не выходило. Он то и дело молча вздрагивал, словно от боли. Я, не сразу сообразив, что происходит, сделала шаг к нему. Он вздрогнул, а на плече, распоров рубашку, зазияла кровавая рана, словно его полоснули ножом. Только потом я поняла, что не так: его рубашка была красная от крови. А новые раны-порезы появлялись и появлялись. Лартисса его убивала, медленно, но верно. Не раздумывая, я рванулась, чтобы заслонить его собой от страшного заклинания раньше, чем поняла, что делаю. Но из этого ничего не вышло. Магистр с силой оттолкнул меня назад, за себя. Вот же… Ну и что теперь делать?

Морщась от боли, он достал из кармана украшение с лепестками. То самое, что дала ему старуха. То самое, которым открывал порталы.

— Беги сейчас же! — то ли прохрипел, то ли простонал он. — Открывай портал и беги, куда угодно. Да не стой же, беги, я сказал! Чертова дура!

Я поднялась с пола, взяла в руки браслет и сунула его в карман. Не собиралась я никуда бежать. Вместо этого обратилась к чудовищу, в котором уже не осталось почти ничего человеческого.

— Лартисса! Лартисса, я знаю, что ты еще там.

Чудовище захохотало, провело рукой, и я вскрикнула от боли. По плечу словно полоснуло огнем и потекла кровь.

— Уходи сейчас же! — рявкнул магистр Лэнсор. Он был грозен и страшен, но это уже не имело никакого значение.

— Лартисса, милая, борись, пожалуйста. Ведь это не ты. Ты другая! Вспомни! Вспомни своих друзей, вспомни Полину.

Еще одна вспышка огня у меня на плече. Еще одна рана. Еще один злобны выкрик от магистра. Но я уже ничего не чувствовала и никого не слышала.

— Ты Лартисса! Вспомни, пожалуйста, ты Лартисса. Ты хорошая девушка. Ты прекрасно училась на лекарском факультете. Вспомни пожалуйста! Магистр Цитрион, он полный придурок, правда? И постоянно пытается всех засыпать, особенно отличниц.

Мне показалось, что на мгновение бешеный блеск в глазах девушки потух и во взгляде появилось что-то человеческое. Буквально на одно мгновение. А может и не было ничего. Но я ухватилась за эту тоненькую надежду и продолжала:

— А про магистра Вирастольфа и напоминать не надо. Совершенно нелепое создание. А какой чванливый, но на самом деле неплохой. Он помог вам спасти короля, помнишь?

И снова проблеск в ее глазах. То ли настоящий, то ли придуманный мною.

— А ты можешь себе представить, магистр Вирастольф, да-да, наш плюшевый преподаватель, ухлестывает за Гариеттой! Если бы сама не видела, ни за что бы не поверила.

И снова проблеск почти живого интереса в ее глазах. Кажется, я выбрала верную тактику — нужно говорить ей вещи, которые привязывают ее к этой жизни.

— Он нацепил бабочку и говорил ей дурацкие комплименты. Сказал, то ее платье похоже на старые шторы.

И я заставила себя улыбнуться, хотя мне было страшно и больно. Впрочем нет, вру. И страх, и боль я затолкала куда-то далеко внутрь, а вместе с ними и промелькнувшую глупую мысль: магистр как-то сказал мне, что не время для сплетен. Ну вот, кажется, подходящее время нашлось. Я нервно хихикнула и продолжила говорить все подряд. О том, как здорово выглядит королева Полина, о том, что она видела ее во сне, о главном лекаре, который считает ее лучшей из своих помощниц и доверяет ей больше всех на свете, о каких-то дурацких сплетнях в Академии.

— Декан артефакторского факультета вроде бы разводится с женой. Она тоже преподает на артефакторском. Жуткая грымза. Подарила ему на свадьбу амулет, гарантирующий верность. А он и не знал, случайно выяснил. Он так ее и не уволил, теперь она заваливает на зачетах и экзаменах его любимчиков и лучших учеников.

И чем больше я говорила, тем человечнее становилось ее лицо. И вдруг это подействовало — Лартисса улыбнулась. Нормальной, человеческой улыбкой. Внезапно она вышла из угла, рванула к шкафчику, схватила склянку:

— Бабуль, я тебя люблю, — прошептала она.

Бросила взгляд на меня и коротко кивнула, а потом залпом выпила содержимое флакона и рухнула на землю.

Я оглянулась на магистра Лэнсора. В его ладони уже сияла готовая к удару «стрелка».

— Не смейте! — выкрикнула я.

Но в этом не было необходимости. Магистр тряхнул ладонью, и «стрелка» исчезла. Он медленно подошел к старой ведьме, одним движением снял с нее путы. Что он делает, да она же его сейчас убьет! Но я снова ошиблась: старуха привалилась к его плечу и разрыдалась. Магистр Лэнсор сел рядом и гладил ее по голове.

— Она была хорошей девочкой. И поступила правильно. Так, как должна была, — тихо говорил он.

И от этих слов у меня мурашки побежали по коже. Потому что все это было неправильно. Чертовски неправильно.

Я бросилась к Лартиссе. Сомневаться в том, что она мертва, не стоило. В конце концов, она целительница, которая выросла в этой избушке. Уж она-то знала, из какого флакона надо выпить наверняка.

Наклонилась пощупать пульс и поняла, что он бьется…

— Она еще жива! — крикнула я магистру. — Ну, что же вы смотрите, зовите лекаря!

Я достала из кармана браслет.

— Вот он! Вы окажетесь во дворце сейчас же. Быстро приведете лекаря, и он что-нибудь придумает. А если не придумает, позовет других. Вы же понимаете, ее можно спасти!

Я уже не смотрела на магистра — доставала из кармана флаконы, шептала заклинания — какие только могла вспомнить. Все-таки преподаватели правы: некоторые вещи нужно знать наизусть, не всегда под рукой будет справочник.

Ничего, нам нужно продержаться совсем чуть-чуть. Скоро подоспеет помощь!

Сильные рук резким рывком подняли меня с пола и поставили на ноги.

— Не смей! Ты уже видела, что может случиться с неопытным целителем, который вздумает лечить это существо. Я тебе не позволю!

Я изо всех сил пыталась вырваться — но куда там!

— Ладно, хорошо! — сдалась я. — Но хотя бы позовите помощь! Ей требуется лечение, срочно.

Магистр Лэнсор ослабил железную хватку и теперь смотрел на меня молча. И я поняла, что никуда идти он не собирается и не собирается никого звать.

— Она сделала свой выбор. Она хотела покончить со всей этой