— Найдёте, — тут же согласился я, — но вам же для этого придется по предприятиям походить, время на это потратить…

— Ничего, мы найдём на это время, — уверил меня отчим и похлопал по плечу, мол, мы и сами ещё что-то могём.

Вопрос: ехать или не ехать, как я понимаю, уже не стоит, — мысленно улыбнулся я. А что о помощи не просит, так тоже дело понятное. Уязвляет его мужскую гордость, сколько я всего для него сделал. Хочет доказать, что сам способен семейные вопросы решать. Ну что же — сильный, уверенный в себе муж для моей матери полностью в моих интересах.

Он вернулся в большую комнату. А я вернулся к молодежи. Настроение у всех было отличное. Дети резвились, лазили по отцам и по всем, кто вовремя не спрятался. Николай смешил нас рассказами о приключениях в только что закончившемся рейсе. Гриша с Петром такое про службу рассказывали, что никакие анекдоты с этой былью не сравняться. Смеялись так, что щёки устали.

Только Мишка Кузнецов сидел в углу с мрачной физиономией. Что случилось? Попросил его со мной сходить на кухню, ещё выпивки поднести, а то хорошо пошло под анекдоты, тем более, компания, в основном, мужская.

— Миш, случилось что? — спросил я прямо, когда мы остались одни. — На тебе лица нет.

— Да, ерунда, просто…

— Что просто? Рассказывай. Помощь нужна?

— Да нет. Чем тут поможешь?..

— Влюбился, что ли? — осенило меня. — Или с Наташкй поссорились?

— Что-то разошлись мы с Наташкой, как в море корабли, — развёл он руками. — Она в одну сторону, а я в другую… Чужие стали совсем, как разъехались по разным городам. Но и с второй догадкой ты прав, влюбился…

— Так… — потерялся я в догадках. — И что теперь? Кто она?

— Не важно… У неё есть парень. Мне там ничего не светит.

— И насколько там всё серьёзно? Свадьбу уже планируют?

— Нет, насколько я знаю, — пожал плечами Миша.

— Слушай, ну, тогда, это не считается, что у неё есть парень. Ну ходят себе за ручку, подумаешь… Это всё несерьёзно и ничего не значит. Пока девушка свободна, вполне можно бороться за её внимание.

— Ну, не знаю…

— Ладно, пошли — подал я ему бутылку водки, а сам взял бутылку вина. Водка мне, пока у меня прослушка стоит, строго противопоказана. Нужно следить за тем, что говорю под запись. Ничего, печень целее будет.

Вот напасть же у Мишки… Только безответной любви ему и не хватало.

Нас встретили радостными возгласами и веселье закрутилось по второму кругу. Соседи тоже душевно гуляли в большой комнате.

Первыми засобирались домой Жариковы. Точнее, мама с Ахмадом предложили им отвезти их с детьми в Мытищи, а то им ещё в деревню потом с бабушкой и Трофимом возвращаться. Никифоровна с Егорычем решили в Москве пока остаться, с Гришей и Родькой побыть.

За Жариковыми засобирались домой Сатчаны.

— Я уж праздник тебе не стал работой портить, — тихо сказал он, прощаясь, — но ты про шинный завод не забыл?

— Помню, — развел я руками, мол, куда я денусь?

Потом Марат Аишу до дома провожать поехал. За ними Мишка попрощался и Витя с Машей. Вскоре засобирались и Брагины.

— Можно зайду завтра? Разговор есть, — спросил перед уходом Костян.

— Конечно. О чём речь? — ответил я ему, а сам подумал, что там за разговор такой? Можно ли будет дома говорить? Вдруг, о помощи генерала Брагина речь зайдёт… Ну, если что, громко совру, что пёс гулять просится и уведу Костяна на улицу.

Гриша с Николаем и Родькой перебрались в большую комнату. Потом художники попрощались и ушли. Алироевы вернулись и увезли бабушку с Трофимом. Квартира постепенно пустела.

В детской с Галиёй оставалась одна Ксюша, а ей ещё домой ехать. До последнего чего-то тянула, непонятно, на что рассчитывала. Или наоборот, не выходила из детской, потому что не хотела с Иваном в одном помещении находиться.

Мне всё это не нравилось, потому что Галия вынуждена была с ней сидеть, а не с гостями. Несколько раз заглядывал к ним. Но у них то сон на балконе, то кормление… У меня даже подозрение появилось, что Галия сама не хочет выходить, расстроилась из-за матери… Ну да, та такой скандал устроила прямо под нашими окнами…

Наконец, и Ксюша уехала домой. Ирина Леонидовна организовала уборку стола, припахав и Ивана, и Загита с Анной Аркадьевной. И меня хотела, но у меня пёс целый день в кабинете был заперт. Извинился и повёл его на улицу.

* * *

Северная Италия. Город Больцано.

— Ну, что там, Бланше? — с нетерпением спросил Коппа инспектора полиции. И, к счастью для него, еще и его друга детства. А то, что оказались формально по разную сторону закона, большим препятствием для их дружбы не стало. Единственное, что в людных местах теперь общаться больше не получается, приходится встречаться один на один подальше от людей. Вот как сейчас, в горном коттедже в десяти километрах от Больцано.

— Двенадцать трупов, у всех огнестрел, — сделал круглые глаза Бланше, — и гильзы от калаша, ты был прав…

— Это точно? — спросил Коппа. — Ты сам видел?

— Нет, ты что? Там всё оцеплено. И это же не мой округ. Приехать могу, поболтать, разузнать, но лучше не привлекать к себе внимание начальства, а то спросят, что, работы в своем округе не хватает? Добавить? Это мне знакомый инспектор из того округа рассказал… В общем, красота! Сицилийцы к нам больше после такого приёма не сунуться. А ты откуда про калаши разузнал?

— Сам понимаешь, у меня тоже свои знакомые есть. Ну, бывай, дружище, спасибо за помощь!

Бланше уехал от друга с топорщившимся левым карманом. Дружба дружбой, а денег ему Коппа исправно подкидывал. Инспектор и так бы ему все нужное рассказывал, но Коппе было жалко друга детства. Зарплаты у полицейских — одни слезы…

Так, а чтобы сицилийцы снова в Больцано не сунулись, мне надо ещё кое-кого проведать, — пробормотал Коппа, проводив машину друга взглядом, — навещу-ка я одного сильно умного депутата городского совета…

Коппа сел в машину и поехал в центральную часть Больцано, где в старом городе, в уютном ресторанчике любил посидеть вечерами Рикардо Пирас.

Депутат