— Странно, — спустя некоторое время сказал Кастиан, — но я никогда не слышал, чтобы Восставшего из Бездны его служители изображали в виде человека. Чтобы вообще хоть кто-то хоть где-то так его изображал. Неужели за прошедшее время все так изменилось?

— Это был не Вла… — подала голос девочка-подросток, шедшая следом за нами, но не договорила, громко ойкнув. Я обернулся — ее брат только что ткнул ее локтем в бок, и теперь она потирала ушибленное место.

— Что ты хотела сказать? — спросил я, но она не ответила, испуганно посмотрев сперва на меня, потом на брата, а потом вовсе спрятавшись за его спину.

— Думаю, девочка хотела сказать, что на той фреске был вовсе не Восставший из Бездны, — спокойным тоном произнесла женщина. — Молодой дан прав, бог-император демонов никогда не изображается в виде человека. Его обычный облик многоголов и многоглаз, его тело черно и растущие из него руки-щупальца бесчисленны…

Если так, то разница между моей первой и второй встречей с изображениями демонического бога имела смысл. В Городе Мертвых «Многоголовый и многоглазый», изображенный на фреске, не обратил на меня никакого внимания, однако здесь смуглый гигант заметил мое присутствие задолго до того, как мы дошли до пещеры, и ненависть его ко мне была такой глубокой, что я даже представить не мог, где и когда успел ее заслужить.

— А если гигант на фреске был Костяным Королем? — предположил я. — Он ведь способен управлять мертвецами, так что трон из черепов имеет смысл. Он часто появляется в облике человека и отличить его от настоящего невозможно. И, — тут я подумал о своем разговоре с фальшивым Ирданом в ледяном мире, когда демон сообщил, что я уже несколько раз расстраивал планы Костяного Короля и тот приговорил меня к смерти. — И у Костяного Короля есть причины меня ненавидеть.

— Логично, — после паузы сказал Кастиан.

— Но это кощунство, — тихо, но уверенно возразила женщина. — Костяной Король всего лишь слуга бога-императора. Он не должен сам принимать молитвы и жертвы.

— Быть может, ему надоело быть всего лишь слугой, — сказал я. — Быть может, он решил, что из него тоже получится бог.

Женщина посмотрела на меня, хмурясь, но явно не зная, что на это возразить.

— Если это так, то В-в… Восставший-из-Бездны его покарает, — пискнула девочка-подросток.

— Когда нас схватили, я слышал, что один из похитителей упоминал «Великого Древнего», — подал голос парень. — Может быть, это и есть злой бог с фрески?

«Великий Древний»?

Мог ли Костяной Король быть этим «Великим Древним»?

Судя по всему, что я о нем слышал, эпитет «Великий» вполне ему подходил. А еще, как Амана упоминала, он служил очень многим Верховным Данам, правителям Темного Юга, только вот они умирали один за другим, бесконечной чередой, а он оставался. Очень старый, очень сильный демон… Ну в самом деле, что ему мешало явиться очередной черной секте, назваться богом и потребовать молений себе?

Как «душа города» и обещала, скоро пол подземного коридора вновь стал лестницей, теперь ведущей вверх. Несколько раз нам приходилось останавливаться — беременной женщине требовался отдых. Во время очередной такой остановки я ощутил вспышку радостного предвкушения от «души города», но предупредить никого не успел. Ступени у нас под ногами заходили ходуном, и с того направления, откуда мы пришли, донесся рокот, сперва слабый и глухой, но набирающий силу и громкость. Послышался удар, будто от раската грома, еще один, и еще. И наступила тишина.

«Все, — счастливым и самодовольным тоном проурчала „душа города“ у меня в голове. — Мерзкой пещеры больше нет».

* * *

Из подземелья мы выбрались уже глубокой ночью. Ход вывел нас наружу в каком-то полуразвалившемся сарае, так плотно заставленным старым хламом, что найти через него проход удалось с трудом. Вряд ли кому-то могло прийти в голову, что среди переломанной мебели и кип лохмотьев, подходящих только для печи, имелось хоть что-то ценное. Следовало отдать должное сектантам — в умении маскироваться они были профессионалами.

— И куда теперь? — пробормотал Кастиан, озираясь, когда мы вышли на улицу. Судя по обветшалости домов и закрытых ставнями окнах, эта часть города была не из богатых, а еще она показалась мне смутно знакомой. Да, точно.

— Здесь неподалеку находится гостиница Изольды. Как раз то, что нужно, чтобы устроить наших спасенных.

У меня мелькнуло мимолетное сожаление о том, что никому нельзя было рассказать о гнезде демонопоклонников — быть может, его бывшее местонахождение и показания пленников помогли бы определить имена тех, кто приносил человеческие жертвы в подземной пещере.

Интересно, что предпримут демонопоклонники теперь? И поймут ли они вообще, что там, внизу, действительно произошло?

«Душа города», едва мы выбрались из хода, радостно сообщила, что тот сейчас полностью завален и, более того, затоплен водой из подземной реки, и что то же самое она сделала с ходом, который вел в подземную пещеру из заброшенного дома. Сектанты просто не смогут приблизиться к месту, где когда-то была пещера, а значит, не смогут ничего выяснить.

Если только, конечно, кто-то из них не был способен напрямую общаться с тем гигантом. Тогда все попытки замести следы ничего не стоили. Древний, как я решил его пока называть, меня откуда-то очень хорошо знал, а значит, мог рассказать обо мне своим слугам.

Или даже мог прийти за мной сам?

Я нахмурился. Ни Пресветлая Хейма, ни Восставший из Бездны не могли появляться в человеческом мире в своем истинном облике — это вызывало слишком страшные природные катаклизмы. Вероятно, такое правило относилось ко всем богам.

Но если этот Древний был не настоящим богом, а всего лишь сильным старым демоном, фальшивкой, то он вполне мог явиться лично, чтобы расправиться с надоедливым врагом. Если я был прав, если смуглым гигантом на троне из черепов являлся Костяной Король, то я перешел ему дорогу уже даже не знаю в который раз.

Да уж. Вот в такие моменты мысль, что я действительно могу быть посланником Пресветлой Хеймы, уже не вызывала отторжения. Потому что только это давало мне какой-то шанс против Костяного Короля. Обычная сырая сила, пусть даже равная двенадцати камням, мало что стоила против настолько старого, могущественного, опытного и коварного существа. Амана не знала, сколько на самом деле Костяному