по поводу верховенства и равенства. Ибо вся та часть альбанцев, которая выселилась в колонию вместе с Ромулом, считала себя вправе диктовать решения и получать величайшие из почестей, а также принимать услуги от пришельцев. 2. Те же из поселенцев, кто был позднее записан в патриции, полагали, что им не пристало лишаться почести и находиться в худшем положении по сравнению с первыми. В частности, все, кто был родом из племени сабинян, считали, что, согласно договору, заключенному Ромулом с Тацием, они получали гражданство на равных с древними поселенцами и им предоставят те же самые блага, что и первым. 3. А вместе с разделением сената оказалась расколотой надвое и толпа клиентов, которые присоединились к соответствующим враждебным группировкам. Но имелась и немалая часть плебеев[333] из тех, что недавно получили гражданство, которые ни в какой войне вместе с Ромулом не участвовали и от вождя ни доли земли и ни добычи не получили. Эта бездомная, нищая масса бродяг, естественно, была настроена враждебно к более могущественным людям и всегда готова к беспорядкам. 4. Нума, осознав, что основы полиса действительно потрясены в таком водовороте событий, сначала исправил положение бедняков из народа, поделив между ними земли из владений Ромула, а также небольшую часть общественного поля. Затем он прекратил раздоры среди патрициев, нисколько не ущемив их в том, что ввели основатели города, но распространив на новых поселенцев ряд других привилегий. 5. А настроив весь народ, словно инструмент, на стремление лишь к общественному благу и расширив пределы города за счет Квиринальского холма (ведь он до сих пор еще был без стен), он коснулся тогда и других сфер общественного устройства, полагая, что с внедрением двух вещей община будет процветающей и могучей. Во-первых, он приобщил людей к благочестию, убеждая, что боги являются подателями и охранителями всех благ для смертных, а затем — к справедливости, открывая, что благодаря ей блага, исходящие от богов, приносят пользу их обладателям.

LXIII. А на основе каких законов и государственных установлений он добился того, чтобы оба его мероприятия достигли преуспеяния, так вот, обо всем этом я не считаю нужным писать, подозревая, что рассказ будет длинным, и вместе с тем видя, что описание их не нужно для эллинской истории; но о главном, что сможет прояснить в целом намерения Нумы, я в основных чертах расскажу, начав с его упорядочения того, что касается божественных дел. 2. Как бы то ни было, все установления Ромула относительно обычаев и законов Нума оставил в силе нетронутыми, полагая, что все устроено наилучшим образом, а то, что, как ему казалось, было там упущено, стал добавлять. Он выделил много священных участков богам, оказавшимся еще без почитания, воздвиг множество алтарей и храмов, учреждая празднества для каждого из богов и назначив жрецов, которым вменялось блюсти очистительные церемонии, узаконивая священные ритуалы, жертвоприношения и очистительные обряды и много прочих служений и почитаний, сколько не имеет ни один не только эллинский, но даже варварский полис, в том числе и те, кто издавна гордился своим благочестием. 3. И самого Ромула, как явившего величие свыше смертной природы, он постановил почитать под именем Квирина возведением храма и ежегодными жертвоприношениями. Ведь когда римляне не ведали, произошло ли его исчезновение по божественному промыслу или по злому умыслу людей, некто по имени Юлий, потомок Аскания, земледелец и муж непорочной жизни, который ни в чем не солгал бы ради своей выгоды, явившись на Форум, возвестил, что когда он возвращался с поля, то видел, как Ромул удаляется из города в полном вооружении, и когда тот проходил мимо, Юлий услышал следующие слова. 4. «Возвести от меня римлянам, Юлий, что гений, от которого я получил судьбу рождения, возводит меня, завершившего смертный век, в сонм богов; я — Квирин». Изложив на письме все законодательство о божественных установлениях, Нума разделил его на восемь частей в соответствии с разделами священнодействий.

LXIV. Один род священнодействий он вручил тридцати курионам, которые, как я сказал, совершают общественные жертвоприношения за курии. 2. А второй род он отдал тем, кого у эллинов называют стефанофорами[334], а у римлян — фламинами; их так обозначают по ношению повязок и шапок[335] — «флам», которые и теперь еще носят. 3. Третий род он назначил начальникам целеров, которые, как я уже говорил, предназначены служить конной и пешей стражей при царях; ведь и начальники целеров отправляют некоторые священнодействия. 4. Четвертый же вид он поручил толкователям ниспосылаемых богами знамений, различающим, чьи указания касаются частных и общественных дел. Их римляне по одному из всех видов гаданий зовут авгурами, мы бы сказали — птицегадателями, у них они являются знатоками всех гаданий, всего, что относится к явлениям на небесах, в воздухе и на земле. 5. Пятый же он вменил девам, охраняющим священный огонь; они называются у них по богине, которой служат, весталками. И сам Нума первым воздвиг для римлян храм Весты, а также назначил дев ее жрицами. Так как изложение того требует, то о них необходимо сказать вкратце самое существенное. Действительно, у многих римских писателей на эту тему есть и такое, что требует рассмотрения. Ведь те, кто тщательно не вник в суть этого вопроса, выносят о нем пустые и необдуманные суждения.

LXV. Как бы то ни было, некоторые из неискушенных писателей приписывают сооружение храма Весты Ромулу, считая невозможным (ибо город был основан мужем, достаточно опытным в пророчествах), чтобы он не построил сначала общий очаг полиса, тем более что основатель был воспитан в Альбе, где с давних времен был возведен ее храм и его мать была жрицей Весты; а те, кто разделяет священнодействия в ее честь на два вида — одни совершаются публично за государственные дела, а другие — частным порядком за домашние дела, — говорят, что Ромул испытывал сердечную необходимость в том, чтобы почитать эту богиню обоими видами священнодействий. 2. В самом деле, для людей нет ничего более насущного, чем общий очаг, и для Ромула, когда он начинал, в соответствии с унаследованными им традициями рода, это ближе всего касалось его, ибо его предки принесли с собой святыни из Илиона, причем мать его была жрицей. И потому-то представляется, что приписывающие сооружение святилища скорее Ромулу, чем Нуме, вообще-то говорят правильно, ведь когда город заселялся, сначала надо было установить очаг и притом человеком, опытным в божественной мудрости; что же касается сооружения нынешнего храма и прислуживающих богине дев, то этого они