– Убирать сама будешь, – строго вынесла она приговор, забирая ведро у Лиссы. – А просто оттащить не могла?

– Да как же ее оттащишь? Она же вцепилась в нее мертвой хваткой, смотрите, у Даши на висках синяки теперь.

Сама девушка синяков на себе не видела, а вот висевшее рядом зеркало послушно отразило по пять маленьких синих кругляшков с каждой стороны лица по числу схвативших ее пальцев. Это как же вцепиться надо было, чтоб такие следы оставить?

Сидевшая на полу Оксанка тяжело дышала, словно после марафонского забега, в ее годы такое сильное использование магии не могло пройти бесследно.

– Вы его убили? – неожиданно для себя самой спросила у нее Даша.

– Выжгла сознание. Тело, скорее всего, живо, а разума больше нет.

– Вы вообще о чем сейчас? – не понимая, вмешалась Василиса.

– О том, как я спасла три шкурки, – устало привалилась к ближайшей стене Оксана. – Твою, свою и этой человечки. Кто бы там ни сидел внутри ее головы, он очень любил наблюдать за чужими секретами.

Повисло молчание, которое прервали Дашины всхлипы, кажется, все случившееся наконец начало доходить до ее разума. Массивы всплывших воспоминаний бережно обрабатывались мозгом и раскладывались по полочкам, отчего девушке становилось морально все хуже и хуже.

Ужасно в один миг осознать, что полдесятка лет была марионеткой, жила с ложной целью в жизни, что на всей земле у тебя не осталось никого по-настоящему близкого и родного.

Дашу трясло, колотило, впервые за многие годы она плакала, ей было все равно, что происходило вокруг: вот Василиса держит ее за плечи, вот Матрена подсовывает стакан воды, заставляя его выпить, даже странная бабка, из-за которой начался этот кошмар, настойчиво пытается докричаться до девушки. Но ей хотелось только свернуться калачиком и не слышать вообще никаких звуков, обхватить колени руками, рыдать в голос громко и сильно, реветь белугой, а потом кричать, топать, может, бить посуду. А главной идеей истерики стало настойчивое желание сорваться с места, побежать в архив и разнести там все к чертовой матери…

Все эти дурацкие бумаги, университет, диплом, практика, характеристики – ради чего? Все без толку…

– Почему она нам не отвечает? – беспокоилась Василиса.

– У нее шок, я, пока у нее в голове была, много дурных вещей видела. – Оксана выглядела уже гораздо лучше, старушка быстро восстанавливалась от потери сил. – У нее в сознании стояло столько внушений и блокировок памяти, это же невероятная нагрузка… Так что ей повезло, что я её заметила. А головная боль – лишь последствие. Если бы ничего не изменилось, до конца недели она бы не дожила.

– Так помогите ей, у нее же наверняка в голове сейчас полная каша.

– Она и так настрадалась, лишнее вмешательство только повредит. Девочка сильная, сама справится. Могу только посоветовать успокоительного дать, пусть спит до утра.

– Так не пьет же! – возмутилась Матрена, безрезультатно пытаясь напоить Дашу каким-то отваром. – Не нос же ей зажимать.

– Не надо мне ничего зажимать, – сквозь всхлипы заговорила Даша. – Нет у меня никакого шока, я впервые вижу все ясно и четко…

Не поднимая взгляда от пола, она внимательно рассматривала дощатый настил и, отчего-то начав скрести его ногтями, продолжала:

– ОН… Я думаю, это был мужчина. – Ее ногти издавали жуткие, царапающие ухо звуки. – Он говорил со мной перед тем, как исчезнуть. Сказал, что я не одна такая, что таких тысячи, называл нас куклами, марионетками. Для него я была лишь работой. Понимаете… Жизни тысячи людей – для кого-то лишь работа.

Пока бывшая «кукла» говорила, Василиса, не обращая внимания на огромные лужи на полу, села перед ней на колени.

– Даша, все уже закончилось. Он больше не вернётся, – успокаивала она, взяв руки девушки в свои ладони.

Не имея возможности скрести пол ногтями, Даша вздрогнула и попыталась вырваться, но то ли сил не хватило, то ли передумала и в итоге расслабилась.

– Он сказал, чтобы я не возвращалась в столицу, что меня там найдут и подчинят.

Сейчас ее голос казался выкованным из стали, словно из него выкачали все эмоции, оставив лишь металлический каркас.

– А если соврал?

– Какой смысл лгать человеку, который понимает, что вот-вот умрет?

– Она права, – неожиданно подтвердила Оксана. – Я видела его последние мысли, он был предельно честен.

Матрена, все это время молча слушавшая разговор, задала первые правильные вопросы:

– А зачем это вообще нужно было делать? Что он забыл у Даши в голове? За чьими секретами пришел?

Оборотница пожала плечами.

– Если бы он в своем физическом теле передо мной сидел, я бы тебе ответила, а так была вынуждена работать через нее, – кивая на несчастную девушку, сообщила ведьма. – Он, кроме наблюдения, ничего не делал. А вот кому это надо, зачем и кто его послал, я без понятия.

– Выходит, где-то там, если верить его последним словам, скорее всего в столице, лежит тело без разума?

– А это уже не мои проблемы, – легкомысленно отмахнулась Оксана.

– Вот тут ты ошибаешься. – По лицу Матрены блуждали мрачные тени. – Когда этого несчастного обнаружат, у них возникнет много вопросов, а у нас – куча проблем. Или ты думаешь, с той стороны не заинтересуются, почему менталист превратился в безмозглый овощ? Мы здорово вляпались, дамы. Делаем ставки, когда в деревню приедут замаскированные проверяющие?

Василиса побледнела, а лицо Даши по-прежнему не выражало никаких эмоций.

– Не знаю, как вас, а меня тут не было, – живенько поднимаясь с пола, высказалась оборотница. – Чем смогла, помогла. Дальше сами.

Даже Матрена от такой реакции оторопела.

– Решила убежать?

– Я этим занимаюсь всю свою жизнь. И вам начать советую, – открывая дверь на улицу, глубокомысленно отметила ведьма.

Она трансформировалась в сову, стоя одной ногой на пороге, а через мгновение, взлетев, и вовсе скрылась из виду в пелене дождя.

– Да, вероятнее всего, она права, – устало сказала Матрена. – Похоже, девочки, ваша практика в Шкрябинке закончилась.