Уже когда мы оторвались примерно на километр, над бывшим прииском в небо выстрелил фонтан пламени. Черт его знает, что там жахнуло, уже потом, помозговав, пришли к выводу, что резервуар с попутным газом.

Хорошо так рвануло, не по-детски. Да и мы вроде все по схемам Руса заминировали, на восстановление не меньше полугода уйдет. Ну ладно, месяца четыре точно, тоже неплохо. Хрен вермахту, а не миллионы литров бензина — десять тысяч заправок для Т-IV улетели дымом и гарью в небо. Это же, мать вашу, Роммель на голодном пайке! Это же, хлобысь оно конем, весь план «Блау» наполовину псу под хвост! Ай да Владо, ай да сукин сын! И Марко, и Небош, и Бранко, и Демоня, и все-все-все!

Мы все тут молодцы, как я погляжу.

От переполнявших меня чувств я сгреб в охапку Альбину и, пользуясь ее секундной растерянностью, поцеловал.

— Эгей! — поддержали меня ребята. — Давай, Владо! Целуй его, Альбина!

Ее глаза полыхнули негодованием, но… но всего на одно мгновение, и она ответила! Будь я проклят, но она ответила!

Отличный нынче денек выдался.

А уж когда начали считать трофеи… Немцев перебили почти всех, в плен взяли четверых. Домобраны — три десятка убиты, почти восемьдесят пленных. Один МГ-шник, четыре шмайсера, полторы сотни карабинов, десяток пистолетов, ящики с гранатами и патронами.

Отряд, прикрывавший со стороны Вуковья, занял село, сжег казарму, почту, опчину и выгрузил кучу домобранского имущества — одеяла, рубашки, обувь, керосин, продукты. Кое-что удалось выхватить из пламени и в Гойло — одежду, одеяла, палатки… Вроде бы фигня, мелочи, но стоит переночевать раз пять-шесть под открытым небом, начинаешь ценить даже тоненькое одеяльце. Не говоря уж о крыше над головой, хоть из брезента.

Марко со злым блеском в глазах считал убитых и делал зарубки на прикладе — пятеро точно, трое под вопросом. Но это дело такое, если опросить каждого партизана, а потом суммировать заявленное, то окажется, что мы разгромили и уничтожили полноценную дивизию. И как бы не танковую.

— Мы еще и в Кутине казарму подожгли, — порадовал Демоня. — Послали туда парня в домобранской форме, нагнать паники, постреляли на окраине, а когда они ломанулись в погоню, подпольщики забросили в окна бутылки с зажигательной смесью.

Промыслы горели несколько дней, партизаны растаскивали добытое и выходили из-под удара. В этом маневре мы даже сумели перехватить курьера с посланием в Загреб.

— Около четырех часов утра утра три тысячи партизан, — читавший текст Демоня неприлично заржал, — напали на компанию Petrolej D. D. Gojilo. Уничтожены все приспособления для добычи нефти, двадцать три большие и малые вышки, резервуары и так далее, частично спасти удалось лишь рабочую колонию. Чудовищный пожар и взрывы распространялись с огромной скоростью. В огне погибло много людей. По оценкам немецких экспертов, ущерб составляет около полумиллиарда кун.

— Ладно, что с трофеями делать думаешь?

Демоня нахмурился — по-хорошему, часть причиталась нам, но…

— Не журись, нам только патроны нужны, гранаты и взрывчатка, если есть, остальное забирай.

— Вот это хорошо! — повеселел командир. — Мы как раз хотели акции возмездия провести, за коллективные аресты сербов.

— Это тех, что мы в Кутине видели?

— Не только. Эти хреновы арийцы за неделю вычистили Радженовцы, Раичичи, Алавуку и Милисавцы.

Он вздохнул:

— Вот будь у нас действительно три тысячи человек, я бы на Ясеновац пошел…

Историческая справка №3

Уж сколько раз твердили миру, но если очень хочется, то взрывчатые вещества перевозят на чем попало, складывают где попало и как попало, подтверждением тому взрывы в Галифаксе, Бомбее, Бейруте и Смедерево.

Сразу после югославского блицкрига, Вермахт начал стаскивать захваченные у Королевской армии взрывчатку, горючее и боеприпасы в Смедеревскую крепость. Предполагалось в дальнейшем перебросить их по железной дороге и Дунаю в Германию.

В базарный день 5 июня 1941 года, когда в город съехалось множество людей из окрестных сел, примерно в два часа дня рвануло так, что образовалась воронка шириной пятьдесят и глубиной девять метров.

Около пятисот зданий из имевшихся в городе двух с половиной тысяч были разрушены, еще девятьсот серьезно повреждены, во всем Смедерево выбило стекла, взрыв ощутили даже в Беле Цркве, Вршаце и Белграде, т.е. на расстоянии до шестидесяти километров. Из-за большого наплыва окрестных жителей в базарный день число погибших точно не установлено, по разным данным от нескольких сотен до двух с половиной тысяч человек, в том числе сын, невестка и внук главы режима Милана Недича.

Причины взрыва остались неизвестны.

Несмотря на отсутствие у партизан бронетехники, Русская Охранная группа весной-летом 1942 года получила на вооружение противотанковые орудия, вероятно, в порядке унификации структуры и штата с немецкими подразделениями.

На одну 37-мм полуавтоматическую пушку «Шкода» с раздвижными станинами полагалось аж семь человек: командир, пять номеров орудийного расчета и два ездовых.

Легкость перемещения силами расчета и хорошая выучка взводов ПАК позволяли использовать орудия как «антиматериальные», в основном, против пулеметов.

Весной 1942 года партизанское движение переживало кризис. Этому способствовали, во-первых, лишения суровой зимы и потери в ходе Второго вражеского наступления, во-вторых резко усилившееся противостояние партизан и четников, в-третьих, не всегда дальновидная и зачастую догматическая политика партизанских штабов.

Например, командант Главного штаба в Боснии и Герцеговине Светозар Вукманович предпринял попытку привести в меридиан понесший тяжелые потери Озренский партизанский отряд, направив туда группу бойцов-коммунистов. Однако на основную массу бойцов, преимущественно местных крестьян, больше действовала пропаганда четников, чем призывы к революции. 18 апреля в отряде начался мятеж, Вукмановичу с группой партизан-коммунистов удалось отступить, а отряд прекратил существование.

Порой к неудачным последствиям приводили поспешные попытки создания «ударных» и «пролетарских» частей, для чего из отрядов изымались идеологически мотивированные бойцы. Так, отряд «Звезда» направил часть своих сил для формирования 1-го Восточно-боснийского пролетарского батальона и Зеницкого партизанского отряда. Местные сербские повстанцы, оставшись без большей части коммунистов и скоевцев, в ходе Третьего вражеского наступления массово переходили к четникам. В начале мая в отряде также произошел мятеж с арестом и расстрелом командиров и коммунистов. В итоге отряд распался — бойцы разошлись по домам или присоединились к четникам.

Нападение на Гойло 6 сентября — крупная и, наверное, самая заметная партизанская диверсия 1942 года.

В нападении участвовали подразделения 7-й хорватской народно-освободительной бригады, Банийской пролетарской роты, Мославинского партизанского батальона, а также 1-го Славонского отряда и Краинского пролетарского батальона, общей численностью