Полицейский тоже покраснел и засмущался. Он был как будто на перепутье. Но потом его снова уже за другую руку схватил Шу Хунлэй, и снова он пожал её, и снова на лице мужчины заиграла жадная улыбка. Полицейский втолкал обе купюры в узкие карманы своих штанов и прокричал:

— Ничего не знаю, мерзавка. Ты чего закон нарушила!? Благодари этих людей. Они тебя назад отвезут, а так бы ты штраф платила, хотя откуда у тебя деньги… В колонию бы поехала, вот… Так что молчать! Молчать! Бомжи проклятые… — рявкнул мужчина.

Мая замолчала. Но глаза её выражали больше, чем могли слова. Девочка смотрела на мужчину одновременно просящим и ясным взором. Полицейскому стало неловко, ему захотелось поскорее отсюда уйти. Он уже развернулся, и Шу Хунлэй с Ван Сюнем уже переглянулись, последний уже даже шагнул на старика, собираясь схватить его, переломать ему кости, заткнуть рот, когда…

— Стоять, — вдруг окликнул Фан Линь. Полицейский вздрогнул и развернулся:

— Ты как со мной…

— Молчать, — прервал его Фан Линь и достал небольшую кожаную квадратную книжку из кармана рубашки.

— Что это? — растерялся полицейский и прищурил свои глазки.

— Они говорят, я нелегал, так? Ну так давай, проверь, — мужчина помявшись вытянул книжку и вздохнул:

— Мой паспорт…

32. Всегда бери с собой Паспорт

Полицейский сперва опешил — потом он стал мяться. Шу Хунлэй тоже, как только упомянут был паспорт, очень растерянно приоткрыл рот, точно рыба; а затем он вытаращил глаза и побледнел. Паспорт! Паспорт, чёртов паспорт… Думал себе мужчина. Откуда взялся этот проклятый паспорт, это же, это же что теперь, это же… Хотя…

Хотя это ведь совершенно не проблема, вдруг понял Шу Хунлэй, и глазки его заблестели. Что такого может сказать паспорт? Да ничего, что не было бы правдой, а правда была в том, что этого старика совершенно точно привезли сегодня вместе с остальными нелегалами. Никакого штампика на разрешение на переезд у него быть не могло, так что тут всё легально… В смысле нелегально. Шу Хунлэй сделал глубокий вдох и вернул себе душевное спокойствие.

«Проверяй, проверяй» — стал причитать он про себя и одобрительно хлопнул полицейского по плечу. Тот охнул и вдруг так недовольно уставился на Шу Хунлэя, что мужчина немедленно свою руку убрал, а потом спрятал обе руки за спину и неуверенно улыбнулся. Полицейский же поправил пояс, прошёлся вперёд и бесцеремонно вырвал из рук Фан Линя его паспорт. Мужчина небрежно пролистал его до страницы со штампиками и усмехнулся… Потом пролистал назад и завис…

И Шу Хунлэй, ещё секунду назад совершенно успокоенный собственными аргументами, тоже завис; само время вдруг стало тянуться медленно, как улитка. Шу Хунлэй взглянул на часики у себя на руке, потом ещё раз. Он уже собирался окликнуть полицейского, спросить, что там такое, неужто паспорт — краденый, как вдруг заметил, что верхняя губа толстяка немного подрагивает. И вместе с ней неожиданно затрепетало сердце Шу Хунлэя.

А потом он, к своему полнейшему замешательству и ужасу увидел, как толстяк вздрогнул, закрыл паспорт, взялся за него обеими ручищами и вдруг опустился перед сбежавшим бездомным в нижайшем поклоне, — вместе с толстым белым телом на землю рухнуло, прямо в пятки, и сердце Шу Хунлэя.

И наступила удивительная тишина. Шу Хунлэй смотрел на полицейского, полицейский пялился на землю, Ван Сюн растерянно хмурился, а Фан Линь с лёгким раздражением и немного щурясь поглядывал в переливающиеся небом окна окружающих многоэтажек. Наконец мужчина сказал:

— Ну что?

Полицейский сглотнул, протянул книжку и заговорил дрожащим голосом:

— П-прошу вашего прощения, уважаемый. Я готов, — он сглотнул, — принять любое наказание и выполнить любой ваш… приказ.

— Верни-ка тогда, для начала — спокойно ответил ему Фан Линь и вырвал свой паспорт назад из покладистых рук мужчины, после чего вложил его себе в карман. Вся эта ситуация была для Фан Линя совершенно неприятной, и во всех действиях мужчины читалось явное раздражение. И Фан Линя можно было понять; он не любил прибегать к силе своих бывших регалий. Ему это было неприятно, и даже если пришлось, он хотел как можно скорее покончить с этим процессом. Мужчина в принципе брал свой паспорт всегда с собой только потому, что как-то раз ему отказались продавать пиво по той причине, что он может быть несовершеннолетним. Фан Линь разумеется ошалел от такого и на выходе из магазина сильно ругал слепую кассиршу. Потом он правда догадался, что эта полная дама таким образом с ним заигрывала, но от этого ему стало ещё более дурно…

С тех пор он всегда носил паспорт с собой…

Фан Линь вздохнул:

— Сделай что-нибудь с этими двумя, вон тот рослый на стадии Третьей Руны, с ним осторожнее, а мы… Мы пойдём уже отсюда, — сказал мужчина, отмахнулся и побрёл по тропинке из дворика на улицу. Мая побежала за ним.

— Эй… — тут дал о себе знать давно уже молчавший Ван Сюн. Он вдруг шагнул вперёд и загремел своим мощным голосом: — Это ещё что значит? Тебе заплатили, — гремел он, грозно смотря на полицейского, как будто пытаясь раздавить его своим взглядом. Но толстяк неожиданно не струхнул, он встретил этот взгляд взглядом своих собственных маленьких глазок и даже сам шагнул вперёд, хотя и без особого рвения, а как будто его вилами тыкали в спину:

— Ты что несёшь тварь? Что заплачено? Это заплачено?! Ты меня подкупить думал? Это преступление! — завопил полицейский, сунул себе руки в карманы, с трудом вытащил купюры и демонстративно выкинул их на песок. А потом сделал подобие улыбки, смотря в спину удаляющегося Фан Линя. Мужчина остановился, повернулся и кивнул. А потом он задумался и прошептал кое-что девочке рядом. Та смутилась, но всё же побежала назад. Она пробежала мимо полицейского, взяла две купюры, которые он бросил на землю, и вся красная быстрым шагом пошла назад…

— …

— …

— В общем, нет никаких денег, ничего я не брал! — снова завопил толстяк, а потом мощно нажал на значок у себя на поясе. Тот вспыхнул один раз, потом второй, и сердце Шу Хунлэя ушло в пятки. Мужчина только что позвал себе подкрепление, причём судя по тому, что мелькнул его значок дважды, — Шу Хунлэй немного разбирался в сигналах правоохранительных органов, — он вызывал себе в подкрепление культиватора. Тот, заведующий всем участком, гарантированно был на Шестой или Седьмой руне.

Ван Сюн опустил свою саблю и нервно огляделся.

— Может, может можно это как-то уладить… Может вы… Вы случайно нажали на эту кнопочку,