Вера больше не смеялась, и не потому, что вдруг узнала: дядя Даниеля вовсе не слепой. Ее взбесило, что Эмиль, который, скорее всего, понял это в тот самый день, когда Ардити приходил в его бюро с визитом, ничего ей не сказал. Она немного подумала и все же признала, что зла не на шефа, а на себя. Потому что не догадалась! Тот неспроста швырял в него фантик. Надо быть наблюдательней…

– Ты ничего не хочешь сказать, горячо любимый дядя? – спросил Ксавье, разведя руки в стороны с видом Арлекино.

Филипп Ардити оттолкнулся от стены, пригладив свой ярко-желтый галстук, и, складывая на ходу дужки очков, направился к столу. Швырнув их на скатерть к тарелкам, он вырвал из рук Эмиля бутылку, взял со стола бокал и наполнил его вином.

– Такое вино из горла может хлестать только шваль, – проговорил он мрачно, глухим голосом – этакий Северус Снегг, – отодвинул стул напротив Эмиля и сел.

– Зачем было столько лет притворяться слепым? – вздохнула Сильвия. Она прошла к окну, встав ко всем спиной. На фоне черного стекла резко выделялись ее голая спина и красное пятно платья.

– Я не притворялся, – резко осадил ее Филипп Ардити. – Я действительно потерял зрение после той аварии…

– А когда оно само вернулось, – встрял Эмиль, – вы предпочли никому об этом не сообщать, но моментально бросили посещать глазную клинику. Я бывал у вашего лечащего врача, он сказал, что неоднократно пытался вызвать вас на прием, но так и не узнал, что вы прозрели. Кстати, он не сомневался, что зрение вернется, когда окончательно сойдет отек и восстановится зрительный нерв.

– Я проходил год совершенно слепым! Я мог погибнуть в той аварии.

– Которую сами же и устроили. – Эмиль схватил салфетку, протер ею губы и швырнул на стол. – В «Роллс-Ройсе» были подрезаны шланги бензонасоса. Это сделали вы. Не нужно быть великим сыщиком, чтобы ответить на вопрос, почему вы выпрыгнули загодя. Прекрасно знали, что едете в испорченной машине. Но вам нужно было алиби!

– Машина дымила! А Рене был идиотом, помешанным на своих безделушках. Всю свою жизнь он, как сорока, собирал, собирал, собирал. Он бы дал себя разорвать динамитом, но не покинул бы свой «Роллс-Ройс».

– Ладно. Следствие по этому вопросу еще ведется, всех, кто занимался техническим обслуживанием этой модели, тщательно допросят. Но у меня припасено кое-что еще.

– Может быть, довольно? – вскричал Даниель. – Дядя не мог подрезать шланг бензонасоса, он в этом не разбирается. Если ты, Эмиль, пришел глумиться, то убирайся!

Герши даже на него не посмотрел.

– Сюда едет бригада BRI. Так что было бы неплохо заранее все утрясти. Кристоф не станет с вами нянькаться. У него под боком ходит новый начальник, который страшный перфекционист и зануда. А я – добрый, так уж и быть, повожусь с вами. Мне для монографии надо. Хочу видеть ваши лица и наблюдать, как они меняются, когда вы все лжете.

– Вы не из BRI! – вскричал Ксавье, ударив по столу ладонями так, что подпрыгнули приборы и разлетелся на осколки бокал, упавший на тарелки.

– Сидеть, – рявкнул на него Эмиль. Он вынул корочку из нагрудного кармана куртки и распахнул ее. – Восстановлен на службе со вчерашнего дня. Сядьте, Ксавье Ардити.

У того вытянулось лицо. Некоторое время Ксавье стоял, переживая внутреннее сопротивление, потом отодвинул стул и сел, тяжело опустив локти на край стола.

– Хороший песик, – осклабился Эмиль. – А теперь обвинение номер два. Все готовы?

Эмиль был самым отвратительным детективом, каких знал свет. Настоящий тролль восьмидесятого уровня. Он мучил своих подозреваемых, ковыряя пинцетом в их душах, отпускал едкие остроты, и только лишь затем, чтобы, как он сам выразился, «видеть их лица, когда они лгут». Для его монографии.

Вера стояла обессиленная, не зная, как ему противостоять, нужно ли это делать, гадая, что он задумал, и восстановлен ли на службе на самом деле или его документ – лишь муляж. Она знала, что по закону человек с лицензией частного детектива не может работать в полиции. Ей было жалко Даниеля, которому выпало столько мучений на этот вечер, она боялась, что он опять забьется в судорогах. Он отошел к роялю и сел на банкетку, устало уронив локти на колени, а голову на руки. Вера не видела его лица, но подозревала, что он, должно быть, страдает.

– Итак, – прервал ее мысли Эмиль, – у меня имеются неоспоримые медицинские доказательства, что Рене Ардити травили во время лечения ковида три года назад, когда он находился у себя в особняке на бульваре Осман, отказавшись от госпитализации.

– Что? – резко повернулась Сильвия, как видно, задетая за живое. – Чем его могли травить? Это невозможно! Он постоянно сдавал кровь на анализы.

Ксавье выпрямился, его лицо окаменело.

– Рене получал все лекарства в двойной дозе, – продолжил Эмиль. – Поскольку во Франции медицинские препараты приобретаются по рецепту, можно и выяснить, какое количество было куплено.

– Вам известно, кто это делал? – выдавил Ксавье.

– Известно! – Эмиль сделал движение головой в сторону брата Рене Ардити. – Вы, Филипп, отдали брату свою порцию лекарств, наняли двух медсестер, которые, не ведая, что делают, независимо друг от друга, вкалывали Рене противовирусные от малярии – плаквенил, антибиотики, витамины и бог знает что еще в два раза больше, чем полагалось.

Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Сильвия покачнулась, схватившись за подоконник, перебралась к ближайшему столику и села. Наверное, представила, как сложно было подсчитать количество уколов, которые вводили медсестры больным ковидом в больницах, в каком уязвимом положении все находились в эпоху пандемии.

– Люди умирали от ковида толпами, – продолжал Эмиль, – никто бы вас не заподозрил, никому бы и в голову не пришло брать анализ на количество витамина С или того же гидроксихлорохина в крови. Плаквенилом лечили всех! Это было идеальное преступление современности, оно могло сработать! Но не сработало. Рене стал мучиться от лечения больше, чем от самой болезни. Ему было так плохо от всех этих бесконечных уколов, капельниц и пилюль, что на третий день он просто послал всех к чертям и возобновил пробежки по утрам. Ведь он переносил ковид легко, и ему не требовалось медикаментозное лечение, верно, мадам Боннар?

– Зато ты, Филипп, делал вид, что умирал… – вставила Сильвия, скрестила руки на груди и с отвращением отвернулась к окну. – Именно ты настоял на этом лечении, прочтя целую лекцию о том, как кошмарен коронавирус! Именно ты