малых выходах присутствовали придворные дамы (причем из числа фрейлин императриц лишь свитные), первые чины двора, генералы и офицеры Свиты, а из вторых чинов двора — лишь некоторые (среди них обер-церемониймейстер и гофмаршал). До 1908 г. приглашались также члены Государственного совета, министры и находившиеся в Петербурге генерал-губернаторы и командующие военными округами. Круг приглашаемых на большие выходы был значительно шире. В залах по пути шествия собирались по особым повесткам в строгом соответствии с рангами лица, имевшие высшие гражданские звания, генералы и офицеры Свиты, гвардии, армии и флота (офицеры частей, находившихся в Петербурге, приглашались в порядке постепенности), а также гражданские сановники первых четырех классов (до 1908 г. также и V класса). Их жены и дочери могли присутствовать на выходе, если были представлены императрице. Иногда на выходы приглашались городские головы и купцы 1-й гильдии. В особо торжественных случаях приглашались высшее духовенство и дипломатический корпус. На выходы (как и на другие церемонии и балы при дворе) выделялся необходимый комплект камер-пажей и пажей. Во время больших выходов подле зала, ближайшего к внутренним апартаментам, выстраивался пикет от Кавалергардского полка. Находиться в зале «за кавалергардами» (т. е. ближе к императорской фамилии) до начала шествия и при его возвращении считалось важной привилегией, которой пользовались, помимо участвовавших в шествии придворных дам, чинов двора и придворных кавалеров, статс-секретари его величества и кавалеры двух высших орденов — Андрея Первозванного и Георгия 1-й и 2-й степеней, а до 1908 г. также и члены Государственного совета, сенаторы и почетные опекуны. Ко времени возвращения шествия в зал «за кавалергардами» выстраивались все названные лица (кроме участвовавших в шествии), а также офицеры Кавалергардского полка. В некоторых случаях «их величества» останавливались в этом зале для беседы с присутствовавшими. Обычно об этом было известно заранее. Тогда в этот зал собирались, кроме указанных выше персон, лица, состоящие в Свите, генерал-губернаторы и военные губернаторы, генералы и гражданские чиновники I и II классов, а после 1908 г. также члены Государственного совета, сенаторы, почетные опекуны, министры, главноуправляющие, председатель Государственной думы и государственный секретарь. Таким образом, для чинов ниже II класса получение званий статс-секретаря, члена Государственного совета и сенатора означало досрочное, так сказать, получение права на вход «за кавалергардов».

Помимо парадных выходов, существовали и парадные выезды: 6 августа — в день преображения господня — в Преображенский собор; 30 августа — в день праздника ордена Александра Невского — в Александро-Невскую лавру; для встречи невест высочайших особ; на освящение храмов, на смотр войск и военные праздники в столице.

Присутствие на выходах было малоинтересно и изнурительно, поэтому имели место многие случаи, когда обязанные быть на них уклонялись от этого. В частности, в 1834 г. Николай I должен был сделать замечание по поводу того, что некоторые камергеры и камер-юнкеры не явились 14 апреля на выход в связи с всенощным бдением. Нередкими были и случаи нарушения этикета присутствовавшими на выходах, особенно разговоры и шум, даже в церкви. Так, в 1749 г. императрица Елизавета Петровна «изволила указать», что «во время божественной службы в придворной… церкви, ежели кто, какого чина и достоинства ни был, будет с кем разговаривать, на тех надевать цепи с ящиками, какие обыкновенно бывают в приходских церквах, которые для того нарочно заказать сделать вновь».

Екатерина II должна была возобновить это распоряжение. Но и Александр II в январе 1863 г. имел основание выразить неудовольствие в связи с тем, что «при совершении бракосочетания ее императорского высочества княжны Марии Максимилиановны с его великогерцогским высочеством принцем баденским присутствовавшие в церкви дозволяли себе разговаривать между собой, отчего происходил такой шум, что едва было слышно богослужение» (Н. Е. Волков).

Во второй половине XIX в. все чаще отмечались меньшая торжественность дворцовых церемоний и падение их престижа. П. А. Валуев записал в дневнике об одном из больших выходов: «…Толпа красных от жара сановников, малочисленность присутствовавших дам, возрастающий легион неизвестных или новых церемониймейстеров, камергеров и камер-юнкеров, отсутствие всякого видимого участия со стороны всего присутствовавшего собрания…». «Двор — не то, чем он был прежде». Неоднократно приемы при дворе сравнивались с биржей, когда можно было встретить сразу много нужных людей и переговорить с ними, уладить дела.

На большие балы в Зимнем дворце приглашалось по две тысячи человек. Круг приглашенных определялся чинами. Помимо придворных чинов, кавалеров и дам, присутствовал широкий круг генералов и офицеров (VII класса и ниже — по особым спискам), гражданских чинов I–III классов (иногда IV). георгиевские кавалеры, начальники губерний, предводители дворянства и председатели земских управ (находившиеся в Петербурге), а также супруги и дочери тех из этих лиц, которые имели чин IV класса и выше, супруги полковников и бывшие фрейлины (с мужьями).

Непременным условием приглашения на придворные балы для мужчин было обладание формальным правом быть представленным императору, а для дам — предварительное фактическое представление императрицам. Право представления «их величествам» в первую очередь давалось придворным чинам, кавалерам и дамам, а затем военным и гражданским чинам первых четырех классов, полковникам гвардии, занимавшим должности IV класса, и некоторым другим категориям лиц (после 1908 г. также членам Государственной думы и Государственного совета). Из числа дам. этим правом пользовались супруги и дочери всех придворных чинов и кавалеров (после 1908 г. и их вдовы); бывшие фрейлины; супруги, вдовы и дочери «особ первых четырех классов»; супруги флигель-адъютантов (после 1908 г. также их вдовы и дочери) и некоторых полковников и капитанов 1-го ранга. Для военных и гражданских чинов высших классов было принято представляться императору по случаю назначения на должность, награждения, отъезда и по другим поводам.

Вот как описывает С. Ю. Витте свое первое представление Александру III в 1891 г.: «Как только я приехал в Петербург и занял место директора Департамента железнодорожных дел, то по принятому порядку я должен был явиться к государю… Я представился ему в общий прием, потому что лиц, которые занимали такое маленькое положение, как я, государь не принимал отдельно… Был назначен определенный час, когда отходил в Гатчину поезд… По приезде в Гатчину… всех приезжающих повезли в гатчинский дворец; там нам отвели несколько комнат, в которых мы и привели себя в порядок. Затем нас всех повели… в приемную комнату. Причем, так как император Александр III ужасно любил жить скромно, то он… занимал средний этаж… — совсем низкий, с маленькими комнатами. Там была большая зала, в которой государь принимал. Нас всех заперли в зале; вышел император, один, по обыкновению очень скромно одетый, конечно, в военной форме, но форма эта была уже более или менее поношенной. Он своей тяжелой поступью… последовательно подходил к каждому по порядку… и каждому сказал