— Я поработаю немного, — сказала Рика. — Тебе не будет мешать настольная лампа?

— Слушай… Наверное, зря я с тобой увязалась, да? — Тихий голос Рэйко был едва различим в полутьме. — Знаешь, у нас с Рёске… уже давно нет близости.

Рика сидела спиной к кровати и не видела лица подруги, и это оказалось кстати. Избегая смотреть в зеркало, чтобы не увидеть отражения Рэйко, она осторожно спросила:

— Из-за споров о лечении?..

— Нет. Все куда раньше началось.

Почему это не вызывает удивления? У Рики было такое чувство, будто она знала это. Как давно? Может быть, с тех пор, как побывала у Рэйко с Рёске в гостях… Нет, даже раньше…

Рэйко продолжала говорить — слова срывались с ее губ, словно вода из переполненного сосуда.

— Это началось, когда я в позапрошлом году бросила работу. Мы оба были уверены, что это правильное решение, но, наверное, мое стремление забеременеть слишком сильно давило на него. Из-за этого ничего и не выходит, несмотря на все мои походы к врачам. Я надеялась, что если буду стараться, то и Рёске воодушевится, но… Чем больше я прикладывала усилий, тем больше он отдалялся от меня. Представляешь, он делал вид, что даже если секса у нас нет, все равно что-то может выйти. Наверное, он думает, что ложь, как в сказке, может стать правдой, главное, притвориться получше… Не мне смеяться над патологической лживостью Манако, если рядом со мной живет не менее лживый человек. В итоге все стало казаться таким фарсом, что я перестала ходить в клинику…

Рика замерла. Это явно не тот разговор, где можно поддакнуть — мол, «понимаю» или «нелегко тебе». Сочувствие, разгорающееся у нее в груди, наверняка ранит Рэйко.

— Понимаю, Рёске тяжело. Я слишком давила на него своим желанием завести ребенка с тех пор, как бросила работу… Мы много разговаривали и сейчас разговариваем. Обычно говорят, что все проблемы от нехватки общения в семье, но в нашем случае это не так. Но здоровы ли наши отношения? Стал ли Рёске плохим мужем? Или это я схожу с ума? Ведь у нас все должно получиться, если вернуть близость… Правда, я уверена…

Рэйко горько усмехнулась, дыхание стало прерывистым, как будто она сейчас заплачет, голос звучал все тише — казалось, вот-вот растворится в воздухе.

— Я не люблю обсуждать такое, ты и сама знаешь. Я не умею проявлять инициативу… Мне все это сложно. Твоя Манако просто поражает — свести с ума такое количество мужчин… А я вот как ни стараюсь, даже одного-единственного мужа не могу соблазнить.

Рика не могла поверить. Рэйко всегда так отчаянно противилась сложившимся в обществе порядкам, и в итоге стала их пленницей. Стены комнаты начали сжиматься, давить на плечи.

— Ты была права. Не надо было мне так легко отказываться от любимой работы. Но я никого не слушала… Вот и наделала глупостей…

Сидя спиной к подруге, Рика чувствовала, что та плачет. Это были тихие, без всхлипов слезы. Слезы сожаления и отчаяния.

— А ведь времени остается так мало… Мне уже за тридцать. Годы идут, идут, идут, и ничего не происходит. Кадзии Манако не отказалась от планов выйти замуж и родить детей… А ведь ей пожизненное грозит. Как ей удается сохранять такой оптимизм? Я так устала ждать Рё с работы, сидеть в пустом доме, вот и увязалась с тобой… Я правда не хотела тебе мешать. Прости. Завтра я подожду тебя тут, не пойду с тобой.

— Рэйко, я…

И почему в последнее время Рике было так страшно прикасаться к Рэйко? Ведь потерять ее куда страшнее. Рика присела рядом и, крепко обняв подругу, зарылась лицом в ее волосы. Они пахли так сладко, сама Рэйко была такой теплой, что ее монолог казался придуманным.

— Спасибо, что попросила увлажнитель воздуха. И за то, что приготовила мне ванну. Если б не ты, я бы точно простудилась. Ты так заботишься о других… находиться рядом с тобой — это счастье, и для Рёске тоже.

Тело Рэйко казалось таким хрупким, почти бесплотным — сложно было поверить, что оно способно зачать новую жизнь.

Какое-то время они лежали в обнимку, пока Рэйко не пробурчала: «Фу, ты такая тяжелая», на что Рика фыркнула: «Да ну тебя», и обе рассмеялись.

* * *

Когда Рика проснулась, Рэйко уже не было в номере — на тумбочке лежала написанная торопливым почерком записка: «Я пошла завтракать». Рика умылась, почистила зубы, привела в порядок волосы и накрасилась. По давней привычке пробежалась глазами по ленте новостей в ноутбуке и проверила почту. С удивлением обнаружила письмо от Китамуры — тот хотел о чем-то с ней посоветоваться (надо же!), — но пока решила не отвечать.

В ресторане на первом этаже Рэйко невозмутимо пила кофе. Все остальные посетители были мужчинами — скорее всего, в Ниигату приехали по делам. Рика с гордостью отметила, что на ее подругу то и дело с интересом поглядывают. Завтрак за тысячу двести иен по типу шведского стола был самым обычным — разве что разнообразие приправ и соусов к рису шло в плюс. Рис в рисоварке сверкал в лучах утреннего солнца.

Усевшись напротив Рэйко, Рика с наслаждением принялась за завтрак: рис оказался ароматным и вкусным, а тамагояки — сладкими и хорошо подрумяненными. Поднимаясь за добавкой, она бросила Рэйко:

— Ты ведь поедешь со мной? Пожалуйста. Я уже спросила, могу ли взять с собой фотографа, и сестра Манако ответила, что не против.

— Забудь про вчерашний разговор, ладно? Я позволила себе лишнего…

— Не в этом дело. Мне кажется, ты действительно способна заметить то, что я сама могу упустить. Прошу как журналист. Репортаж — моя ответственность, так что и в редакции не будут возражать.

Рэйко коротко кивнула. Глаза у нее были немного красные. Она поспешно, словно сбегая, отправилась в номер за камерой. Рика съела еще риса и вызвала такси — до Ясуды так проще всего добраться.

Когда они вышли из отеля, водитель такси, мужчина лет пятидесяти, стоял у машины. Сквозь облака над головой проглядывало голубое небо.

— Мы не торопимся, можно ехать не спеша, — сказала Рика, садясь в салон. — И по объездной, пожалуйста.

Она назвала адрес, и водитель бросил на них любопытный взгляд.

— Туристы? В это время года у нас особо нечего смотреть…

На мокрый черный асфальт посыпался снег, снежинки тут же таяли.

— Как здорово, снег идет, а дороги чистые. — Рике хотелось перевести