Шрифт:
Закладка:
Поскольку картину рисовали масляными красками, я оставила её в галерее, чтобы подсохла. Я вышла на улицу налегке, Влад нёс на руках спящего щенка.
– Влад, огромное спасибо, что составили компанию! – искренне поблагодарила я. – Я чудесно провела время!
– Люся, я должен вас проводить, я настаиваю.
– Нет-нет, ни в коем случае! Пожалуйста, не беспокойтесь. Вы и так вышли в парк на пять минут, а задержались на три часа. Я дождусь курьера с букетом, а потом вызову такси.
– Как же вы вызовите, если мобильник сдох?
– Попрошу курьера. Время ещё детское. Сами видите, вокруг полно людей. А у вас собачка совсем выбилась из сил, вам надо домой.
Мы расстались тепло, телефонами не обменялись. Оба не сомневались, что продолжения не будет. Зачем? У каждого свой путь и свои жизненные обстоятельства. У меня даже не было никакого желания исподволь выведать у Влада, женат ли он, есть ли дети. Все эти женские уловки и манипуляции казались такими мелкими и ненужными.
В ожидании курьера я наматывала круги около галереи и размышляла над словами Влада, сказанными в парке. Может быть, со стороны действительно виднее? У наших с Русланом отношений изначально не было будущего, это сплошное топтание на месте и пребывание в иллюзиях? Зачем же тогда майор заказал мне роскошный букет из ста одной розы? Не просто же так? Но судьба всё время ставит препоны на нашем пути, вот и курьер с букетом где-то потерялся.
Через какое-то время до меня окончательно дошло, что букета не будет. Что-то не срослось. Может быть, Руслан отменил заказ? Не знаю, который был час, но прохожих заметно поубавилось, я пошла в сторону метро, пока оно ещё работало.
Неожиданно какая-то безликая серая фигура позвала меня из тёмной подворотни.
– Девушка, быстрей сюда, помогите, тут человеку плохо, – раздался хриплый голос.
– А? Что такое? Где человеку плохо?
– Вот тут, на земле лежит. Да скорее же!
Я сделала несколько шагов в темноту, меня ударили по голове, я упала и почувствовала, как чьи-то руки сдавливают горло. Последнее, о чём я подумала, прежде чем потерять сознание: как же жаль, что мне так и не подарили букет из ста одной розы…
Ну вот, мой страшный кошмар сбылся: я в больнице, и на мне рваные труселя!
Я приподняла одеяло: на мне вообще не было трусов, я лежала в памперсах для взрослых. Даже не знаю, что хуже.
Сверху на мне была надета футболка, я видела её впервые. Рисунок с сердечками, никогда бы сама такую не купила. Дико раскалывалась голова, ныло всё тело и было больно глотать. Я попыталась сесть на больничной койке, мешали трубки от капельницы. Ко мне тут же кинулась Галка Афонина.
– Люська, ты очнулась, какая радость! Нравится футболка? Это я купила. А ещё трусы, как ты искала: хлопковые, пятьдесят второго размера, хотя ты за последнюю неделю, кажется, похудела, будут велики.
– Почему я тебя вижу? Я что, в тюрьме? – спросила я. – Или я в психушке! А почему мы в одной палате? У нас одинаковый диагноз? Но я же ненавижу наводить порядок! Уборка – это вообще не моё!
Галка протянула мне чашку с водой, я жадно к ней прильнула.
– Успокойся, ты в обычной больнице. Тебя перевели из реанимации, ты пролежала без сознания трое суток.
– Как я здесь очутилась?
– Тебя нашёл случайный прохожий. Ты лежала на земле, в тёмном переулке, на тебя напали, пытались убить. Мужик спугнул убийцу.
Рядом со мной назойливо пищал какой-то медицинский аппарат и мешал мне думать.
– А ты как тут оказалась? – спросила я Галку.
– Меня отпустили! – радостно сообщила она. – Нашли настоящего убийцу Валеры!
В этот момент я всё вспомнила.
– «Нашли»! Как же, найдут они! Это я нашла! За последнюю неделю я столько о твоём бывшем узнала – на три тома уголовного дела хватит. Валера твой, знаешь, непростым человеком оказался. Ну да ладно, пусть земля будет ему пухом!
– Так ты знаешь, кто на тебя покушался?
– Конечно! Длинные руки депутата Рыжовникова дотянулись и до меня! О господи, – встревожилась я не на шутку, – Ярослав Мокряк жив? Или его убили, как Валеру?
В этот момент в палату вошёл Руслан Супроткин с букетом, композицией из синих ирисов в корзинке. Букет был очень красивый, украшен изящной бабочкой, совсем как живой, но это были ирисы, а не сто одна роза, и я немного, совсем чуть-чуть расстроилась.
– Люська, как же ты меня напугала! – вместо приветствия воскликнул Руслан. – Зачем ты полезла в это дело? Ещё день-два, и капитан Липский сам бы его раскрыл.
Я оставила при себе мнение о капитане Липском и его черепашьей скорости в раскрытии убийств.
– Надеюсь, Рыжовникова уже лишили депутатской неприкосновенности?
– А надо было?
– Ну, знаешь, если для вас убийство Валерия Афонина и покушение на мою жизнь ничего не значат… Ещё неизвестно, жив ли Ярослав Мокряк или уже где-то червей кормит.
Руслан присел на краешек моей кровати и ответил:
– Рыжовников не имеет к этому никакого отношения.
– Но он же требовал у Афонина денег! Грозился убить.
– Слова к делу не пришьёшь. Мало ли кто чем грозился. Возможно, для депутата сумма, которую проиграл его сын, не такая уж большая, и он смирился с потерей. В конце концов, потерять хлебную депутатскую должность, если вскроется заказное убийство, выйдет намного разорительней.
– Кто же тогда убил Валеру и покушался на меня?
– Совсем не догадываешься? Наталья Горбачёва.
– Наталья? Эта маленькая женщина, похожая на испуганного воробушка?
– Как думаешь, почему она хотела твоей смерти?
Мне пришёл в голову только один вариант:
– Потому что я отказалась продать свою квартиру и отдать ей деньги? Уж очень злой был у неё тогда взгляд, даже безумный какой-то. Она так напирала на меня: продай да продай. Пристала как банный лист. Я представляю, как она достала бедного Валерку Афонина. Вот уж кто настоящая сумасшедшая!
Я скосила глаза на Галку, не приняла ли она мои слова на свой счёт. Кажется, нет.
Руслан улыбнулся:
– Твоя квартира ни при чём. В разговоре с тобой Горбачёва проговорилась, что убила Валерия Афонина, выдала себя, вот и заметала следы.
Изумлению моему не было предела.
– Правда?! Когда? Я этого даже не заметила!
– Наталья случайно обмолвилась, что Афонин мог бы продать свою роскошную квартиру на «Белорусской». Но квартира принадлежит по документам его жене Галине, прописан он у матери, в собственности есть только комната в коммуналке. Узнать про эту квартиру Наталья могла только, если следила за Афониным.
