свора прихлебателей, замечал он это, или нет. Но, все же, не настолько. Поэтому Лучано и насторожился, когда я его позвал, но не сильно. Возможно решил, что я хочу ему что-то сказать наедине — он осторожно прикрыл за собой дверь. Но я уже поставил свечи на пол и возился рядом со стульчаком.

Тяжеленая дубовая доска с прорезью не хотела двигаться с места, как я её не дергал.

— Что встал, как у Аста на Магну, давай, помоги мне! — натужно прохрипел я.

— С чем? — все еще опасливо спросил Лучано.

— Подними доску, — прошипел я.

Лучано осторожно прислонил к стене щит и молот, подошел ко мне. Кажется понял, что я хочу сделать. Отодвинул меня в сторону, приноровился и с тихим скрипом вырвал доску из каменных пазов. На нас пахнуло запахом застарелого говна. Я подумал, что надо бы слугам дать нагоняй за то, что плохо чистят отхожие места.

— Боюсь, мой сеньор, через это вам не ускользнуть, — с сомнением сказал Лучано, рассматривая дыру в каменной ступени.

Как устроены средневековые туалеты? Обычно — никак, господа гадят в красивую посуду (или не очень, в зависимости от степени личного эстетства) а уже эту посуду слуги уносят и сливают в специальные бочки. Потому как удобрения штука в хозяйстве нужная. На удобрение всякий помет пойдет. Но есть варианты сбора этого важного ресурса. Например, можно сделать комнатку с дырой, в которую ты скидываешь все для тебя лично лишнее, а дыра выводит это все лишнее из внутренних помещений, за стену. А там, прям как на декоративном водостоке, стоит каменная горгулья и изрыгает это все лишнее в бочку, подставленную снизу. Так гораздо удобнее — не надо вверх и вниз по дому с вонючими горшками бегать. Вот и моя спальня таким чудом технологии и оснащена.

Но увы, вылезти через крошечный каменный желоб, шириной сантиметров в двадцать, идущей под уклоном к стене, не представлялось возможным. Но я планировал не это.

Встав рядом с Лучано, я взялся за глубокие пазы, в которых раньше была деревянная доска и сказал оруженосцу.

— Делай как я. На счет три, дергаем на себя. И раз, и два, и три! — и мы дернули. Камень сдвинулся на сантиметр от стены, открыв щель с фигурным вырезом под дерьмоотвод.

— Потайной ход! — удивился Лучано. Еще бы ему не удивится, он практически жил в этой комнате с детства. Но этот секрет он не знал. Возможно, про этот потайной ход не знал даже Гонорат. А вот Пер знал — его отец показал туалетные секреты и ему и мне, перед тем как уплыть. Скажем прямо, если Пер послал меня сюда… Да и не только меня, но и сестру… Значит я думал о его сообразительности куда хуже, чем он того заслуживает. Или просто он по жизни пессимист-перестраховщик.

Подавляя рвотные позывы от вони, мы с Лучано дергали и дергали каменную плиту. Она шла неохотно, по миллиметру за раз. Оставалось только надеяться, что наше натужное и ритмичное кряхтение примут за одновременный акт дружеской дефекации, а не за какой-нибудь другой акт. Я выпрямился и утер пот со лба. Плита, прикрывающая вход на потайную лестницу отодвинулась сантиметра на три и уже стали видны ступени. И на этом окончательно застряла. Странно, в прошлый раз старик Нотч её один сдвинул.

— Я сейчас, — сказал Лучано и протолкался мимо меня.

— Аст, что ты делаешь? — громко и удивленно спросила сестра в комнате. А потом испустила томный полувздох, полувсхлип. Сердце у меня в груди вдруг заболело, я дернулся было к двери, но мне помешал Лучано — он протискивался обратно, держа молот. Я прислушался. В комнате было тихо. Ни звука пощечины, ни возмущений. Я решил, что не надо вести себя как нервный подросток, а поступить как мудрый человек и не врываться в комнату. В конце концов, Аст её муж. Формально, уже две недели.

Лучано вставил в зазор между стеной и плитой свой молот, уперся в стену ногой и надавил, используя укрепленную полосами металла рукоять, как рычаг. Плита, испустив визг, сдвинулась и заскользила дальше.

— Тут был потайной засов, — поделился со мной Лучано, указывая на развороченный механизм сбоку. — Что же вы не сказали?

“Потому что у Магна память, как у рыбки!” — подумал я. А вслух сказал:

— Закрыть её за собой теперь нельзя, как я вижу?

Лучано молча кивнул. Механизм запора выгнулся висел сбоку от проема, поблескивая в свете свечи, как бейджик с надписью “Магн дурак”. Если не присматриваться, можно и не заметить.

Неожиданно за дверью раздался приглушенный крик:

— Я снова повторяю, я Аст Инобал! И я не тот, кто вам нужен! Я открываю дверь и выхожу!

Это кричал Аст и мне не понравилось сначала то, как он кричал, а потом и то, что он кричал.

Мы с Лучано, не сговариваясь, бросились в мою комнату. Входная дверь была открыта и в неё врывались люди, держа над головой факелы. В одном из них я с удивлением узнал одного из своих двоюродных братьев, что таскались за мной пиру. Впереди был уже знакомый северянин с перемотанной мордой. Он оскалился и что-то крикнул, показывая мне топор. Кажется, был рад меня видеть — совершенно невозможно разобрать его чудовищный акцент. Перед дверью лежал Сперат. От его головы растекалась лужа крови, пачкая шикарный берет, а рядом валялась окровавленная кочерга. Но все это я заметил мельком. Мой взгляд оказался прикован к Магне. Она лежала у кровати, совсем рядом со свечами, неуклюже раскинув руки. Опасно близко к огню. Её пышное свадебное платье того и гляди загорится. Я бросился к ней, перевернул её на спину. Платье, сшитое для свадьбы было почти все белое, и только некоторые детали оформления были красными — такие как розы на воротнике. Смотрелось очень круто. Стильно. Неброско. Ровно столько красного, сколько надо. Поэтому огромное красное пятно на её груди сразу бросалось в глаза своей неправильностью. Я коснулся его, уже зная что это такое — но какая-то безумная надежда все равно билась в висках, делая мне больно. В глазах зарябило, словно я плачу. Я посмотрел на свои окровавленные пальцы. Потом на Магну. И только сейчас заметил торчащий из неё кинжал. Мой кинжал. Как уродливый паук, вцепившись в добычу, глубоко зарывшись лапками-ребрами гарды в мокрые и красные от крови кружева. Сам клинок в ней по самую рукоять. Магна неожиданно открыла глаза. Бледная, из уголков рта течет пузырящаяся алая кровь. Похоже, пробито легкое. Она